|
. Хуже того, он отдал им исконно русские земли по Днепру, в самом сердце земли русской!.. Можно ли такое терпеть? Но Ярополк не только терпит, но и принимает послов ромейских, что натравили печенегов на войско отца нашего, что уплатили златом за убийство князя Святослава!.. Он пьет и прелюбодействует, что приличествует только рабу, попавшему на волю. Это недостойно князя. Потому я, признаю его великим князем всей Руси... но не принимаю единственным князем!. Звенько напрягся, пальцы стиснули рукоять меча. Владимир закончил: — Я не ищу брани с братом. Я буду исправно присылать ему дань, как платил прежде великому князю Святославу. Буду давать ему людей в войско, строить для него корабли, посылать для него обозы. Он — великий князь Руси, я — малый князь Новгорода. На том и передай. Звенько смотрел в упор. Глаза метали молнии: — Ты знаешь, что отныне ты, подлый раб, преступник и надлежишь наказанию? Среди бояр послышался грозный ропот. Посланец великого князя в который раз оскорбляет их князя. А кем тогда считает их, вольных новгородцев, если подлый раб у них князем? — Так и передай,повторил Владимир.А за то, что ты вел себя недостойно послу, а как драчливый пес аль петух, то и честь тебе будет оказана как петуху... В смолу его! А затем в пух и перья! Варяжко выхватил меч. Он был так страшен, что к нему не осмелились приблизиться. Выругавшись страшно, он бросился из палаты. Это была его ошибка: предусмотрительный Тавр велел захватить веревки, одну успели протянуть поперек. Варяжко зацепился, грохнулся с разбега всем громадным телом. Терем содрогнулся от удара. Тут же угостили обухом по голове, скрутили руки и ноги, потащили во двор. Там, под гогот мужиков и смешки девок его раздели догола, щедро вымазали горячей смолой, затем вываляли в перьях. Кипящая смола накрепко приварилась к телу, отодрать можно только с мясом, а теперь еще и перья облепили так, что грозный воевода в самом деле походил на огромного петуха. С веселыми воплями, радуясь неожиданному развлечению, молодые мужики, накрепко связав воеводе руки за спиной, посадили на две толстые жерди, связали ноги и вытащили на мороз. — Кукарекни, воевода! — Ты в перьях, тебе тепло... — Слушай, а петухом тебе краше! — А кур топтать могешь? День был на редкость ясный, солнечный. На улице поднялся веселый крик, народ сбегался навстречу, хохотал, тыкал пальцами. В Варяжко полетели снежки, сосульки. Когда он зарычал и попытался вырваться, его шарахнули палицей. К тому же по бокам бежали гридни, острые копья смотрели в покрытые перьями бока. Кое-где перья уже закрасило кровью. И Варяжко видел по быстро звереющим лицам, что им только дай повод, чтобы заточенное острие вошло поглубже и достало сердце. Он молчал, люто скрипел зубами. Перья лезли и в рот, смолой мазали густо, лицо тоже было покрыто перьями так плотно, что узнать его было бы трудно. Горланы бежали впереди, орали: — Воеводу Ярополка прут!.. Умора! — Гляньте на Варяжко! Бросил воеводство, к нам петухом идет! — Оборотня пымали!.. Оборотня пымали! — Кто купит петушка на палочке? Распевая непристойные песни, его понесли через весь город. Парни и девки швыряли комья снега, легкий ветерок румянил им щеки. Снег под сапожками скрипел весело. Варяжко сперва не ощущал холода, толстый слой перьев укрывал даже от ветра, затем мороз пробрался под кожу, застудил тело. |
