Марко Ферензи иногда казалось, что он до сих пор чувствует запах дерьма и крови и еще запах всегда дурного капуччино. Даже смерть того приятеля кузенов ничего не изменила.

Лишний повод закурить сигарету, чего ему хотелось уже давно. Федерико заговорил с ним по‑итальянски:

‑ Я вот тут все задаю себе вопрос, Марко.

‑ Какой?

‑ Что, если это Жюстен дурака валяет?

‑ Это с Коброй‑то?

‑ Да.

‑ Чтобы оттеснить нас от «Корониды»?

‑ Вот именно.

‑ Я думал об этом. Вероятность, конечно, ничтожная, но все возможно.

‑ Почему ничтожная?

‑ Потому что мы приносим ему гораздо больше, чем он на нас тратит. Жюстен прежде всего деловой человек. И довольно умный. Он знает, что наше сотрудничество дает неплохие результаты. Уж он‑то, во всяком случае, не станет марать свои белые руки.

‑ Это верно. И все‑таки вероятность такая есть, ты же сам говоришь.

‑ Вероятность всегда есть. Маленькая червоточинка сидит в каждом.

‑ В таком случае ты тоже мог бы быть Коброй, Марко. Сильное животное. Великолепное в своей некрасивости.

‑ Ну конечно! ‑ ответил Ферензи. ‑ И ты тоже мог бы, Федерико.

‑ Думаешь? Вообще‑то я терпеть не могу змей.

Марко Ферензи улыбнулся, попросил Федерико включить погромче авторадио. Федерико прекрасно знал, как это следует понимать: «А теперь помолчи, мне надо подумать».

Федерико ‑ Кобра, сказал себе Ферензи. Почему бы нет? Он ведь уже дважды убил ради меня. Хорошо делают свою работу только профессионалы, получающие от нее как минимум удовольствие, а Федерико явно получает от своей работы удовольствие…

Ферензи, разумеется, не верил в такой сценарий, но он любил пофантазировать. Воображение уносило его далеко, и это всегда давало свои плоды. К тому же Ферензи знал о Федерико больше, чем кто бы то ни было, за исключением, пожалуй, его сестры, но Карла беседовала доверительно разве что с бутылкой. «Сильное животное, великолепное в своей некрасивости». Когда Федерико говорил на своем родном, итальянском, языке, он казался более изысканным, его речь становилась образной и красочной. Он вновь превращался во внука Марчелло. Старого Марчелло Андрованди, делового человека, который одинаково комфортно чувствовал себя как с крупными буржуа Лепеками, так и с деревенским отребьем вроде Джузеппе Ферензи.

Когда старик Марчелло вернулся в Италию, все стали величать его dottore, [Доктор (ит.).] не особенно задумываясь, соответствует ли это действительности, а просто глядя на его патрицианскую голову. Ферензи видел его за работой, одетого в костюм‑тройку, с ухоженными ногтями. Помнил, с каким царственным видом он благословлял свою внучку Карлу ‑ он называл ее Карль ‑ на брак с сыном перекупщика. Разумеется, интересы дела прежде всего. Но и внешне все должно быть обставлено с блеском. Старый Марчелло тогда в лепешку разбился, чтобы муж его Карль вошел в «Корониду».

К моменту смерти старого dottore казалось, что Карль процветает в браке с компаньоном наследника «Корониды». Марчелло ушел в мир иной счастливым, не подозревая, что жизнь Карлы и ее мужа отнюдь не безоблачна. И по сей день не нашлось еще столь же влиятельного человека, как Марчелло, способного подорвать итало‑французский альянс.

Жюстен ‑ Кобра: почему бы нет? Теперь, когда «Коронида» набрала крейсерскую скорость, он хочет вести корабль единолично. Или же он понял, несмотря на свою изнеженную беспечность, что моя цель ‑ при первой же возможности утопить его. Вот он нас методично и устраняет.