21

Федерико и Ферензи сели в машину, каждый на свое привычное место.

‑ Он совсем плох, этот бедолага, ‑ сказал Федерико по‑французски.

Они помолчали. Потом Ферензи встретился в зеркале взглядом с Федерико и сказал по‑итальянски:

‑ Утечка идет не от него. Кто станет слушать такого придурка?

‑ И не от Люси Мориа. Кто тогда у нас остается? Феликс Дарк?

‑ Феликса трогать нельзя, им сейчас занимается полиция. И потом, я чувствую, он здесь ни при чем. Он ведь тоже ученый. Чистый ученый.

‑ У нас все ни при чем. До чего осточертело! А чистый ученый Патрисия Креспи?

‑ Я почти уверен, что дело не в ней.

‑ Это почему же?

‑ Я знаю. Не в ней.

Федерико рассмеялся, закурил сигарету, дал ее Ферензи и зажег себе другую. Еще одна его привычка, которая нравилась Ферензи. Федерико ждал, его лицо приняло насмешливое выражение, он знал, что Ферензи договорит все до конца.

‑ Я с ней спал, ‑ сказал тот.

‑ Да? ‑ протянул Федерико с неподдельным удивлением.

Ферензи мог держать пари, что Федерико в эту минуту чувствовал досаду. «Он ревнив, прямо как баба. Хочет, чтоб у меня не было от него секретов. Нам уже не десять и четырнадцать лет, Федерико. Да, малыш, ты знаешь не все. Я не говорю тебе всего, потому что хочу, чтобы однажды ты понял все без слов. Как если бы, отсасывая мне кровь из ранки на пальце, ты вдруг понял, что творится у меня в голове».

‑ И я знал, о чем она думает, что говорит и кому. Не хочу хвастаться, но я даже считаю, что в значительной степени являюсь причиной ее развода.

‑ Креспи, может, и молчит о молекуле, но не забывай, что она из того же выпуска, что Поль Дарк и Венсан Мориа. Все трое были друзьями.

‑ Я помню, хотя Патрисия не из тех, кто будет трезвонить на всех перекрестках.

‑ А я не такой оптимист, как ты. Особенно после того, что ты мне сейчас сообщил. Она могла проговориться от разочарования.

‑ Это верно, ей не нравилось то, что она делала в «Корониде». Ей нравилось и не нравилось то, что происходило у нас с нею. Было уже слишком поздно, когда она это поняла. Странно, у людей всегда есть выбор, поддаваться искушению или нет, ‑ размышлял вслух Ферензи, уставившись в пустоту. ‑ Что же тогда сожалеть, а?

‑ И все‑таки, Марко, поедем поговорим с ней.

‑ Да‑да, я собираюсь. Чтоб быть спокойным. Я сейчас позвоню ей и, может быть, даже заскочу.

‑ Мы разве поедем не вместе?

‑ Лучше, если я буду один. Прежний огонек еще тлеет в ней, я уверен.

Федерико сосредоточенно молчал, насмешливости не осталось и следа. Было только уважение ученика к сказанному учителем, такое отношение превратилось уже в потребность для Ферензи, но нельзя было допустить, чтобы Федерико понял это. Улыбнувшись, Марко Ферензи добавил с самым непринужденным видом:

‑ А потом, когда я удостоверюсь, что Патрисия ничего важного никому не сказала, в особенности полиции, нам останется Лепек.

‑ Ты действительно думаешь, что это он? А, Марко? Или он кого‑то нанял, чтоб устроить нам веселую жизнь?

‑ Успокойся. Ничего я не думаю. Просто говорю себе: жуть, сколько эта история с Коброй открывает нам перспектив. До сегодняшнего дня «объятый дивным сном» мог спать спокойно. Но…

‑ Что «но»?

‑ Может быть, пора изменить тактику. И подумать о сне… другом.

‑ О вечном сне?

‑ Ох, Федерико, вечно ты торопишься, ‑ весело сказал Ферензи.

Он вспомнил о том, что произошло на набережной в Лионе: на месте Федерико он бы проявил больше изобретательности, чтобы нагнать страху на Люси Мориа. Федерико улыбнулся. Черная дыра в ряду прекрасных белых зубов. Ферензи потребовал от шурина, чтобы тот оставил дыру ‑ так он круче будет выглядеть перед разной там шушерой, к тому же выбитый зуб хорошо сочетается со шрамом.