Вышивка, успокоение.

Она вскочила, стала искать, быстро нашла ее, втиснутую рядом с каким‑то «кирпичом» на английском языке. «Пособие по вышивке». В некотором волнении принялась листать. Между страничек обнаружила небольшую пожелтевшую вырезку из «Уэст‑Франс». В заметке, датированной 22 мая 1997 года, говорилось о столкновении на скоростной дороге, связывающей Ван и Оре, туристического автобуса и автомобиля с кузовом типа «универсал». В результате автокатастрофы погибли местный специалист по ландшафтному дизайну и житель Парижа. Столкнувшиеся машины загорелись, что вызвало огромную пробку на дороге. Водитель одной из машин, В. Мориа, тридцати восьми лет, работал в Институте Пастера.

Левин улыбнулась. Мориа. Мориа! Она вспомнила эту итальянскую фамилию. Венсан Мориа ‑ та самая жертва автокатастрофы, фигурировавшая в одном из последних дел, которые просматривала группа Брюса. Она даже тогда отметила про себя, что этот ученый умер в возрасте Алекса и что, сгорев в машине, он повторил участь стюарда Бертрана. Ниточка может поманить, но никуда не привести. А можно, потянув за нее, распутать золотой клубок.

А что, если это нить Ариадны, благодаря которой другой тип ‑ она забыла, как его звали ‑ выбрался из лабиринта? Такое сравнение Алексу понравится. У него эти греческие мифы с языка не сходят. В особенности миф об Орфее и его подружке Эвридике. «Но мне‑то на всю эту ерунду наплевать», ‑ с удовлетворением подумала Мартина.

26

На этот раз, для того чтобы добраться до улицы Доктёр‑Ру к назначенному времени, Мартина лавировала в плотном потоке машин. Запах старых обгоревших шин пропитал город. Выхлопные газы вились в морозном, но недвижном воздухе, скапливаясь под свинцовым куполом неба. В 8 часов 20 минут Левин с облегчением поставила свой «кавасаки» на стоянку Института Пастера. Ее ноги мало‑помалу деревенели: она поспала всего каких‑нибудь два часа на диване в квартире Креспи.

Руководитель группы клеточной фармакологии, занимавший эту должность уже два года, прекрасно знал Патрисию Креспи, немного общался с Полем Дарком до того времени, пока тот не ушел в «Корониду», но имя Венсан Мориа ни о чем ему не говорило. В отделе кадров еще никого не было, и Тара сам принялся просматривать списки сотрудников, копаться в картотеках. Левин чувствовала, как волнение сжимает ей горло.

‑ Вот ваш Венсан Мориа, ‑ проговорил в конце концов Тара. ‑ Он работал в нашем отделе психопатологии, в группе животных ядов.

Левин не могла сдержать довольной улыбки. Тара, с которым она уже беседовала, разумеется, помнил о деле с коброй. Пристально посмотрев на Мартину любопытным и одновременно заговорщическим взглядом, он продолжил свои поиски. Наконец он зачитал то, что выписывал на листок:

‑ Я говорил вам в прошлый раз, что Креспи работала в Институте с 1982‑го по 1998 год, а Дарк ‑ с 1981‑го по 1996‑й.

‑ Именно так.

‑ Так вот, этот самый Венсан Мориа работал у нас с октября 1993‑го по май 1997‑го.

‑ Это день, когда произошла катастрофа.

‑ Он специализировался на яде экзотических змей.

‑ Кобр? ‑ уточнила Левин.

‑ Мориа работал в основном с земляными гадюками. Тоже очень опасные. Их токсины убивают мышь за несколько минут, а человека ‑ менее чем за час. Но в отличие от кобр семейства аспидов, которые встречаются главным образом в Азии, большинство земляных гадюк живет в Африке, небольшое количество их находят на Аравийском полуострове и…

‑ Вы уверены, что он не имел дела с ядом кобры?

‑ Мориа одно время работал с кобрами, но значительных научных успехов добился, работая с гадюками. Опубликовал интереснейшие статьи.

‑ А о кобре ничего?

‑ Не так давно два коллектива независимо друг от друга показали, что протеины иммунной системы способствуют развитию бараньей трясучки.