-  На что вы поехали? - уточнил я.

    -  На луну природы, - повторил он. - Это значит, за город по грибы и культурно отдохнуть.

    -  А… Тогда понятно.

    -  Я в лесу заблудился, выпивши был. Начал искать свой коллектив и набрел на речку. Было жарко, вот я и решил искупаться. Только заплыл за середину, ногу свело судорогой, и я начал тонуть. А по другому берегу проходили крестьяне, они меня вытащили и принесли в свою деревню в барский дом. Когда я очнулся, оказалось, что кругом сплошной XVIII век, и то место, где меня подобрали, никто толком указать не может. Я чуть, знаете ли, с ума не сошел. Слава Богу, помещик, к коему я попал, распознал во мне образованного человека. У меня, между прочим, законченное высшее образование. Так, о чем это я? Да, помещик решил, что я со страха немного тронулся умом и позабыл, где нахожусь, а потому и заговариваюсь. Потом мы подружились, я на его сестрице женился, начал людей лечить. Денежки покапали.

    -  А раньше у вас способности к лечению были? - перебил я воспоминания жертвы профсоюзного отдыха.

    -  Нет, это только здесь такой талант проявился.

    -  А как вам удалось адаптироваться… приспособиться к здешней жизни? - несмотря на то, что у любителя индийского кино было «законченное высшее образование», сложных слов он не понимал, и я подыскал выражение попроще.

    -  О! - воскликнул он, почему-то смущенно улыбнувшись. - Это поначалу получилось у меня не очень ловко. Как я вам изволил докладывать, меня выудили из реки местные крестьяне, откачали и перенесли в имение тамошнего помещика. Представляете, что со мной было, когда я окончательно пришел в себя: кругом странные люди, непонятные отношения, антикварная мебель и никаких признаков цивилизации. Что ни спрошу: про электричество или автобус до города - смотрят удивленными глазами и ничего не понимают. Они начинают пытать меня про мое сословие, чин, состояние - ту я в полном недоумении. Вы, сударь, вероятно, помните, что здесь происходило в начале восьмидесятых годов? Чистый тридцать седьмой год! Была в самом разгаре борьба за паспортный режим, гребли всех подряд и сдавали в крепостные, а то и в каторгу можно было угодить. Представляете ужас моего положения: я в одних плавках, ни документов, ни знакомых и не понимаю, что происходит. Слава Богу, помещик у которого я оказался, Амур Степанович Пузырев, был чудак, не любил приказных и состоял в ссоре с ближайшими соседями. Так что о моем появлении никто не узнал и не донес властям. А потом, когда я понял куда попал и поверил этому, шок был ужасный, то смеюсь, то плачу - хоть снова беги, топись. Потом стал втягиваться, привыкать к хорошей пище, тишине. Да и сестре помещика приглянулся, Афродите Степановне, моей нынешней супруге, а она мне. Выдающаяся, скажу вам, женщина. Месяца не прошло, как стали мы с ней, значит, женихаться. Я стал помогать Амуру Степановичу по хозяйству, новшества вводить. Я вам говорил, что у меня законченное высшее образование?

    -  Говорили.

    -  Потом у меня проявились способности к лекарству. Начал полечивать местных помещиков: закапала копейка, появился авторитет, я стал даже известен во всём уезде. Амур Степанович гордился моей славою и придумал мне назваться именем его умершего родственника Виктора Абрамовича Пузырева. А как подошло у нас с Афродитой Степановной к венчанию, то вытребовали мы из Тульской геральдики паспорт на имя покойного родственника. Так и стал я тульским дворянином и титулярным советником. Только мы с Афродитой Степановной обвенчались, как Амур Степанович преставился от апоплексического удара и оставил нас сиротами.

    -  Именьице-то вам досталось?

    -  Горе нам досталось без дорогого покойника, а именьице-то что, дрянь именьице - всего-то пятьдесят душ и шесть сот десятин.