|
Зверски! – Ерунда! – выпалил Дик Севидж. – Нет, именно зверски! – настаивала его матушка. – Всякое убийство – жестоко, а это просто зверское. – Безусловно, – согласился он, – но для нас то Сид умер более двух лет назад, а воскрес всего лишь на две недели, никто из нас его даже не видел. Откуда же такое непереносимое горе? – Лично я считаю, – заговорил Бииб, адвокат, высоким, чуть ли не женским голосом, который превосходно гармонировал с его внешностью, – что это слишком многолюдное место для подобных разговоров. Пошли отсюда. – Я не могу, – заявила Энн, – мистер Гудвин намерен сломить мое сопротивление и подавить меня окончательно, взгляните в его суровые серые глаза. Посмотрите на его челюсть! – Ну, перестань, дорогая, – нежно проговорил Норман Хорн, взял жену за локоть и повел к дверям. Остальные двинулись следом, замыкал шествие Бииб. Никто из них даже из простой вежливости не соизволил сказать, что им доставило большое удовольствие знакомство со мной. Один лишь адвокат едва кивнул головой на прощание. Пока я стоял и наблюдал, как они один за другим скрывались за створкой двери, до меня донесся голос женщины ветерана. – Мистер Мандельбаум примет вас, мистер Гудвин. Только двое помощников прокурора поважней занимали просторные угловые комнаты. Мандельбаум не входил в их число. Примерно на середине коридора дверь была широко распахнута, указывая, куда мне следует завернуть. Когда я вошел, меня ждал сюрприз: Мандельбаум сидел за своим столом, а против него на одном из двух дополнительных стульев, которые удалось втиснуть в крохотное помещение, расположился рослый, крепкий тип с седеющими волосами, с широкой кирпично красной физиономией и серо стальными глазами, взгляд которых находили суровыми куда более бывалые люди, чем мистер Норман Хорн. Энн назвала мои глаза суровыми только потому, что никогда не встречалась с инспектором Кремером из Отдела по расследованию убийств. – Я польщен! – заявил я с легким поклоном, принимая приглашение мистера Мандельбаума воспользоваться третьим стулом. – Посмотрите на меня! – приказал Кремер. Я повернулся к нему, приподняв брови, что его всегда раздражало. – Я опаздываю на деловое свидание, – начал Кремер, – поэтому буду предельно краток. Я только что ездил к Вулфу. Разумеется, он подтверждает ваши показания, уверяет, что у него нет клиента. Я читал ваше заявление. Скажу вам откровенно, мы не располагаем доказательствами того, что вы входили в этот номер. – Теперь я смогу спокойно вздохнуть! – воскликнул я с чувством. – Да. В тот день, когда вы перестанете дышать, ко мне вернется нормальный аппетит. Итак, я признаю, что у нас нет доказательств, однако же прекрасно знаю, что вы там были. Сообщение о мертвом теле мы получили по телефону, информатор явно изменил голос. Вы же не станете отрицать, что я прекрасно изучил, как вы обычно реагируете на подобные обстоятельства? – Конечно. Смело, решительно, и блестяще. – Я, только сказал, что хорошо изучил… Оставив Обри и мисс Карноу в баре, вы поднялись наверх, постучали в дверь номера Карноу, но не получили ответа. В подобном случае нет ни единого шанса на тысячу, что вы бы ушли оттуда, не дотянувшись до ручки. – Значит, я должен был это сделать. – Итак, вы туда входили? Я отвечал спокойно и рассудительно: – Но, может быть, я все же не дотронулся до ручки. – Оставьте, Гудвин. Конечно же, вы нажали на нее и обнаружили, что дверь не заперта. |
