|
– Ваше величество, кто осмелился совершить это вопиющее преступление? – Откуда мне знать, идиот? Вы что, думаете, я бы им дался, если бы не спал? Советник приосанился и слегка надулся. На самом деле, он привык выслушивать и не такое, но от человека с парой устрашающих рыжих бакенбардов. А когда вас оскорбляет человек с простым, круглым и не внушающим никакого трепета лицом – это совсем другое дело. – Что ваше величество намерено предпринять? – холодно осведомился Советник. – Я полагаю, надо поступить следующим образом. Основная тяжесть ляжет на ваши плечи… Советник не удивился. К этому он тоже привык. – От вас потребуется сообщить эту новость народу в наиболее пристойной форме. Вы скажете, что я веду переговоры с одним великим волшебником, тайно посетившим меня, и поэтому сегодня утром не выйду. Попозже вы сообщите, что волшебник нашел способ победить подлых евралийцев, но что победа может быть достигнута лишь путем великой жертвы с моей стороны и что для блага моего народа я согласен ее принести. Потом вы торжественно объявите, что жертва уже принесена и что она состоит в том… А почему все эти идиоты так развеселились? На улице к небу взлетали взрывы мощного хохота. – В чем дело?! Пойдите и посмотрите. Советник осторожно выглянул наружу. Он вернулся к королю и, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал как можно более беспечно, доложил: – Да так – шуточная эмблема, которую вывесили евралийцы над своим лагерем. Вряд ли она позабавит ваше величество. – Действительно, мне сейчас не до шуток. Вернемся к делу. Как я уже говорил, вы объявите людям, что великая жертва, которую ради них принес государь, состоит в том… Опять они… Я должен посмотреть сам. Откиньте полог! – Но вашему величеству это не покажется смешным. – Вы что, намекаете, что у меня нет чувства юмора? – заносчиво спросил король. – О нет, сир, но ведь бывают определенного рода шутки – шутки несколько дурного тона, которые, естественно, не рассчитаны на такой деликатный вкус, как у вашего величества. Эта произвела на меня именно такое впечатление. – Я и сам разберусь, без вашей помощи. Сейчас же откройте дверь. Советник открыл дверь, и глазам короля, развеваясь на легком ветерке чуть пониже королевского штандарта Евралии, предстали его собственные горячо любимые бакенбарды. Короля Бародии трудно было назвать симпатичным человеком, и дочери его отнюдь не блистали красотой, но бывали моменты, когда он не мог не вызывать искреннего восхищения. Вот, например, как сейчас. – Можете закрыть дверь, – обратился он к Советнику. – Инструкции, только что полученные вами, – продолжал он тем же ледяным тоном, – отменяются. Мне надо подумать. И он стал думать, меряя решительными шагами палатку. – Вы тоже можете думать, – неожиданно мягко сказал он Советнику, – и если вам придет в голову что нибудь не совсем бессмысленное, предлагайте. Он продолжал расхаживать по палатке и вдруг остановился как вкопанный перед большим зеркалом. В первый раз, с тех пор как ему исполнилось семнадцать, он увидел свое лицо, не украшенное бакенбардами. Не в силах оторвать взгляда от отражения, он поманил рукой Советника. – Идите ка сюда, – сказал он, притягивая его за рукав. – Посмотрите, – он указал рукой на зеркало. – Это действительно я? Зеркало не врет? Это правда мое лицо? – Да, сир. Король еще некоторое время как зачарованный вглядывался в отражение, а потом повернулся к Советнику и с негодованием заявил ему в лицо: – Ты трус! Малодушное, жалкое, начиненное бумажной трухой подобие человека! И ты раболепствуешь перед таким королем?! Да мне надо дать пинка! Советник вспомнил двадцатиодномильный пинок, некогда полученный им самим, и отвел было ногу для удара, но призадумался. |
