– Ингрид обернулась к Ману.
– Это наш штаб, – объяснил он. – У нас с Зазой дружба по гроб жизни. Мы знакомы лет тридцать, ведь так, Заза?
– По меньшей мере, – отвечала хозяйка.
– А со мной‑то что будет? – забеспокоился калека.
– У вас просто растяжение. Сегодня заночуете здесь, а завтра встанете на ноги. Через две недели вы об этом и не вспомните.
– Издеваетесь?
– Не смей грубить Зазе, парень, – прикрикнул Ману. – А не то мы тебя, извращенца, сдадим легавым. То‑то твой хозяин обрадуется. Не видать тебе больше парижских тайн.
– Никак вы возомнили себя представителями закона? Я такой же извращенец, как ты папа римский.
– Мы – слуги Правосудия. Из кожи вон лезем, лишь бы изловить паркового маньяка. Слыхал о задушенной девушке? Это тебе не сокровища искать, приятель.
– И это ты называешь следственным методом?
Ману помог Зазе перенести молодого человека к ней в спальню. Когда он вернулся, Лола взглянула на него с усмешкой:
– Парнишка, может, и нахал, но он ни в чем не виноват. Забавные у тебя методы, Ману.
– А хоть бы и так. Но они мне как‑то больше нравятся, чем методы легавых.
– Положим.
– А вы там как оказались? Ночью, когда дуба от маргаритки не отличишь.
– Хотим обрести второе дыхание. Очень освежает кожу и мозги.
Садовники пили и разговаривали как ни в чем не бывало, лица раскраснелись, смех становился все громче. Лола пыталась разговорить Ману, но ничего не добилась. Она и не настаивала: он из породы крепких орешков, такого не расколешь. Она уселась за стойкой и заказала вербеновый чай. Хозяйка выглядела встревоженной:
– Вы ведь не сдадите их полиции? Они ничего плохого не делают. Славные ребята. Неразумные, но добрые.
– Не тревожьтесь. Мы с Ингрид – друзья Брэда.
– Брэда‑Бернара?
Лола подробно рассказала, что связывает Ингрид и садовника из Нового Орлеана. Казалось, это успокоило Зазу. Она объяснила, что американец – ее завсегдатай. Пропускает стаканчик после работы вместе с ребятами.
– Что он пьет?
– Одно безалкогольное пиво. Малыш Луи вечно над ним подшучивал. Пока однажды не подлил ему чего‑то покрепче. Смеху ради. Только ничего хорошего из этого не вышло.
– В каком смысле?
– Брэд‑Бернар принялся пить. И не мог остановиться. Мне пришлось прикрыть лавочку. Иначе он бы допился до полной отключки.
– Когда это случилось?
– В последний раз, когда он сюда заходил. Накануне смерти Лу Неккер.
– Где он провел остаток ночи?
– Ману с ребятами отвели его в гостиницу.
– Вы сообщили полиции?
– Ману просил ничего не говорить. Все равно Брэд‑Бернар тут ни при чем. Стоя здесь, я всякого навидалась, и могу сказать, что он очень чувствительный. Например, он постоянно навещал мать. Она цветочница. У нее он и научился любить цветы и так хорошо за ними ухаживать.
– Вы знаете, где она живет?
– По‑моему, на улице Елисейские Поля.
– Вы хотите сказать, на проспекте?
– Нет, я уверена, что он упомянул улицу.
Лола позвонила Бартельми:
– Открой пошире твои базы данных, Жером, и подбрось туда новые сведения: мать Брэда – цветочница на улице Елисейские Поля.
Она услышала, как он застучал по клавишам.
– Шеф, может, все‑таки проспект?
– Ты не слышал, что я сказала, Жером? Это улица, и она, вероятно, находится поблизости от Потерн‑де‑Пеплие.
– В Тринадцатом округе нет улицы Елисейские Поля, но погодите…
– А что мне еще остается, Жером?
– Есть цветочный магазин на улице Елисейские Поля в Жантийи. |