– Это наш штаб, – объяснил он. – У нас с Зазой дружба по гроб жизни. Мы знакомы лет тридцать, ведь так, Заза?

– По меньшей мере, – отвечала хозяйка.

– А со мной‑то что будет? – забеспокоился калека.

– У вас просто растяжение. Сегодня заночуете здесь, а завтра встанете на ноги. Через две недели вы об этом и не вспомните.

– Издеваетесь?

– Не смей грубить Зазе, парень, – прикрикнул Ману. – А не то мы тебя, извращенца, сдадим легавым. То‑то твой хозяин обрадуется. Не видать тебе больше парижских тайн.

– Никак вы возомнили себя представителями закона? Я такой же извращенец, как ты папа римский.

– Мы – слуги Правосудия. Из кожи вон лезем, лишь бы изловить паркового маньяка. Слыхал о задушенной девушке? Это тебе не сокровища искать, приятель.

– И это ты называешь следственным методом?

Ману помог Зазе перенести молодого человека к ней в спальню. Когда он вернулся, Лола взглянула на него с усмешкой:

– Парнишка, может, и нахал, но он ни в чем не виноват. Забавные у тебя методы, Ману.

– А хоть бы и так. Но они мне как‑то больше нравятся, чем методы легавых.

– Положим.

– А вы там как оказались? Ночью, когда дуба от маргаритки не отличишь.

– Хотим обрести второе дыхание. Очень освежает кожу и мозги.

Садовники пили и разговаривали как ни в чем не бывало, лица раскраснелись, смех становился все громче. Лола пыталась разговорить Ману, но ничего не добилась. Она и не настаивала: он из породы крепких орешков, такого не расколешь. Она уселась за стойкой и заказала вербеновый чай. Хозяйка выглядела встревоженной:

– Вы ведь не сдадите их полиции? Они ничего плохого не делают. Славные ребята. Неразумные, но добрые.

– Не тревожьтесь. Мы с Ингрид – друзья Брэда.

– Брэда‑Бернара?

Лола подробно рассказала, что связывает Ингрид и садовника из Нового Орлеана. Казалось, это успокоило Зазу. Она объяснила, что американец – ее завсегдатай. Пропускает стаканчик после работы вместе с ребятами.

– Что он пьет?

– Одно безалкогольное пиво. Малыш Луи вечно над ним подшучивал. Пока однажды не подлил ему чего‑то покрепче. Смеху ради. Только ничего хорошего из этого не вышло.

– В каком смысле?

– Брэд‑Бернар принялся пить. И не мог остановиться. Мне пришлось прикрыть лавочку. Иначе он бы допился до полной отключки.

– Когда это случилось?

– В последний раз, когда он сюда заходил. Накануне смерти Лу Неккер.

– Где он провел остаток ночи?

– Ману с ребятами отвели его в гостиницу.

– Вы сообщили полиции?

– Ману просил ничего не говорить. Все равно Брэд‑Бернар тут ни при чем. Стоя здесь, я всякого навидалась, и могу сказать, что он очень чувствительный. Например, он постоянно навещал мать. Она цветочница. У нее он и научился любить цветы и так хорошо за ними ухаживать.

– Вы знаете, где она живет?

– По‑моему, на улице Елисейские Поля.

– Вы хотите сказать, на проспекте?

– Нет, я уверена, что он упомянул улицу.

Лола позвонила Бартельми:

– Открой пошире твои базы данных, Жером, и подбрось туда новые сведения: мать Брэда – цветочница на улице Елисейские Поля.

Она услышала, как он застучал по клавишам.

– Шеф, может, все‑таки проспект?

– Ты не слышал, что я сказала, Жером? Это улица, и она, вероятно, находится поблизости от Потерн‑де‑Пеплие.

– В Тринадцатом округе нет улицы Елисейские Поля, но погодите…

– А что мне еще остается, Жером?

– Есть цветочный магазин на улице Елисейские Поля в Жантийи.