|
Справа от нас, совсем рядом, три физиономии пялились на нас из люка трюма водолазного бота это было обычное сорокопятифутовое рыбацкое судно с дизельным двигателем, примерно того же класса, что и «Шарман». Двое на палубе судна застыли, держа на весу ящик. Еще двое стояли на причале, один поднял руки над головой, принимая другой ящик, который раскачивался на крюке кранбалки. Это ящик был единственным предметом в эллинге, который продолжал двигаться. Кранбалкой управлял человек, удивительно похожий на Томаса, поддельного таможенника – он застыл, как житель Помпеи, засыпанный пеплом Везувия двадцать столетий назад, и оставшийся в этой позе навек. Другие, согнувшись, стояли на причале, держа канат, привязанный к очень тяжелому ящику, который двое аквалангистов поддерживали в воде. Они были удивительно однообразны в своих привычках прятать концы в воду. Слева стоял капитан Имри – он, видимо, наблюдал за работами; за ним стояли Лаворски в Дольман. Это был большой день, кульминация всей их деятельности. Имри, Лаворски и Дольмана я ваял на себя. Я двинулся вперед, фиксируя взглядом мушку автомата и стараясь, чтобы эти трое видели, что автомат наведен на них.
– Подойдите ближе, – сказал я. – Да, вы трое. Капитан Имри, скажите своим людям... Скажите им, что если они попытаются что‑нибудь предпринять, я сразу пристрелю вас троих. Я уже убил четверых ваших. Почему бы мне не удвоить это число, а? По новому закону вы получите лет по пятнадцать. Слишком мало для таких гнусных убийц. Я бы пристрелил вас прямо здесь. Вы верите мне, капитан Имри? – Я верю вам, – картавый голос был низким и мрачным. – Сейчас вы подниметесь на борт нашего судна по одному, – сказал я. – В данной ситуации вы, капитан Имри, несомненно опаснее остальных. После вас Лаворски, затем... – Не двигайтесь, пожалуйста. Совсем не двигайтесь. – Голос, прозвучавший сзади, был лишен всякого выражения, но ствол пистолета, который уперся мне в спину, был достаточно выразителен сам по себе, трудно было ошибиться. – Хорошо. Идите вперед и уберите правую руку с автомата. Я шагнул вперед и снял правую руку со спускового крючка автомата. Теперь я держал оружие левой рукой за цевье. – Положите автомат на палубу. Я, естественно, не хотел, чтобы меня превратили в решето, поэтому я положил. Меня уже брали таким образом раз или два, и, чтобы показать, что они имеют дело с профессионалом, я поднял руки и медленно обернулся. – Шарлотта Скурос! – воскликнул я. Как действовать дальше, я тоже знал; корректный тон разоблаченного агента, шутливый, но с примесью горечи. – Рад вас видеть. Благодарю вас, моя дорогая. – Она была в том же свитере и широких черных брюках, но теперь они не были в таком порядке, как при нашей разлуке. Они были совершенно мокрыми. Ее лицо было мертвенно бледным и лишенным выражения. Карие глаза смотрели безразлично. – Как вы оказались здесь, скажите ради бога? – Я бежала через окно спальни и приплыла на судно. Я пряталась в кормовой каюте. – Неужели? Почему же вы не переоделись в сухую одежду? Она игнорировала мое замечание. – Выключите прожектор, – сказала она Хатчинсону. – Делайте, что говорит леди, – посоветовал я. Он сделал, как сказала леди. Свет погас, и мы стали хорошо видны людям на берегу. – Выбросьте пистолет за борт, адмирал, – сказал Имри. – Делайте, как говорит джентльмен, – сказал я. Дядюшка Артур бросил пистолет за борт. Капитан Имри и Лаворски уверенно подошли к нам. Они могла позволить себе быть уверенными, поскольку двое в рулевой рубке водолазного бота и крановщик уже держали пистолеты в руках. Я посмотрел на эту демонстрацию силы и сказал медленно: – Вы ждали нас. |
