Не было слышно ни единого звука, только мерно рокотал дизель «Файркреста». Каждая пара глаз в эллинге была направлена на нас – я стоял спиной к ним, но я знал, что это так. Именно этого я и добивался.

– Вы с ума сошли, Калверт? – крикнул дядюшка Артур, отступая внутрь рулевой рубки. – Она убьет вас! Она с ними! Карие глаза смотрела беспомощно, это были глаза человека, который осознает, что его миру приходит конец. Палец соскользнул со спускового крючка, рука медленно разжалась, пистолет со стуком упал на палубу. Я взял ее за левую руку в сказал:

– Похоже, миссис Скурос не способна на это. Боюсь, что вам придется подыскать кого‑нибудь еще...

Шарлотта Скурос вскрикнула от резкой боли – может быть, я втолкнул ее в рулевую рубку с излишней силой, но выбирать было некогда. Хатчинсон был наготове, он поймал ее, не дав упасть, и крепко удерживал. Я ринулся в ту же дверь, как нападающий национальной сборной по регби прорывается за линию, когда к нему тянется дюжина рук, и столкнулся с дядюшкой Артуром. Инстинкт самосохранения не оставил его. Уже в падении я дотянулся до мегафона, который был заранее приготовлен.

– Не стреляйте! – Усиленный мегафоном голос громыхнул, отражаясь от каменных в деревянных стен эллинга. – Один выстрел и вы будете убиты. На каждого из вас наведен автомат. Повернитесь, только очень медленно, и посмотрите назад, Я осторожно выглянул в иллюминатор рулевой рубки, потом встал и вышел на палубу и поднял с нее автомат.

Поднять мой автомат это было самое ненужное, самое бесполезное действие из всех, что я предпринял за последнее время. Если что и грозило эллингу сейчас, так это избыток автоматического оружия. Их было двенадцать – двенадцать автоматов, которые держали двенадцать пар исключительно надежных рук. Двенадцать человек стояли полукругом – большие, спокойные, одетые в шерстяные береты, серо‑черные маскировочные комбинезоны и ботинки на резиновой подошве. Их руки и лица были выкрашены угольно‑черной краской. Сверкали белки глаз – как у актеров, играющих Отелло, только они никого не собирались душить, главный душитель уже успокоился на дне морском.

– Опустите руки и бросьте оружие. – Приказ исходил от человека в центре полукруга, ничем внешне не отличимого от остальных. – И пожалуйста, ведите себя смирно. Медленно опустите и бросьте пистолеты, не двигайтесь. Мои ребята приучены стрелять при малейшей попытке сопротивления. Их учили стрелять, а не выяснять, кто прав, кто виноват.

Они поверили ему. Я тоже ему поверил. Они бросили свои пистолеты, не раздумывая, и стояли очень тихо.

– Теперь заложите руки за шею. Они сделали это. Лаворски больше не улыбался.

– Мистер Калверт? – спросил командир.

– Я.

– Капитан Роули, сэр. Королевская морская пехота.

– Как замок, капитан?

– В наших руках.

– "Шангри‑Ла"?

– Тоже.

– Заключенные?

– Двое поднимаются туда, сэр. Сержант Эванс, разместите этих в два ряда у стены; один ряд сидя, другой стоя.

Сержант Эванс выполнил приказ. Теперь, не опасаясь, того, что мы можем попасть под перекрестный огонь, мы сошли на берег и я представил капитана Роули дядюшке Артуру, перечислив все звания и регалии. Надо было видеть, как лихо козырял капитан Роули. Дядюшка Артур сиял. Дядюшка Артур командовал парадом. ‑Великолепно исполнено, мой мальчик! – сказал он Роули. – Великолепно. В наградном листе будет кое‑что и о вас. А, появились еще наши Друзья. Это были не совсем наши друзья. Четверо грубых и весьма удрученных парней, которых я видел впервые, – несомненно это были люди капитана Имри.