Причудливое, безумное! Между прочим, там было несколько пророчеств. Одни из них не оправдались, но другие - совершившийся факт. Вообще же, читая
его, начинаешь понимать, как много в этом мире неожиданного. Да, многому придется ему учиться и переучиваться заново, если он проснется. Если
только он когда-нибудь проснется...
- Чего бы я только не дал, - заявил Избистер, - чтобы услышать, что он скажет, увидев такие перемены кругом.
- И я тоже, - подхватил Уорминг. - Да! И мне бы очень хотелось. Но, увы, - прибавил он грустно, - мне не придется увидеть его пробуждения.
Он стоял, задумчиво глядя на восковую фигуру.
- Он никогда не проснется, - произнес он, вздохнув. - Он никогда не проснется.
3. ПРОБУЖДЕНИЕ
Но Уорминг ошибся. Пробуждение наступило.
Как чудесно и сложно такое, казалось бы, простое явление, как сознание!
Кто может проследить его возрождение, когда мы утром просыпаемся от сна, прилив и слияние разнообразных сплетающихся ощущений, первое
смутное движение души - переход от бессознательного к подсознательному и от подсознательного к первым проблескам мысли, пока, наконец, мы снова
не познаем самих себя? То, что случается с каждым из нас утром, при пробуждении, случилось и с Грэхэмом, когда кончился его летаргический сон.
Тьма постепенно стала рассеиваться, и он смутно почувствовал, что жив, но лежит где-то, слабый, беспомощный.
Этот переход от небытия к бытию, по-видимому, совершается скачками, проходит различные стадии. Чудовищные тени, некогда бывшие ужасной
действительностью, странные образы, причудливые сцены, словно из жизни на другой планете. Какие-то смутные отголоски, чье-то имя - он даже не
мог бы сказать, чье; возвратилось странное, давно забытое ощущение вен и мускулов, безнадежная борьба, борьба человека, готового погрузиться во
мрак. Затем появилась целая панорама ярких колеблющихся картин.
Грэхэм чувствовал, что его глаза открыты и он видит нечто необычное.
Что-то белое, край, по-видимому, какой-то белой рамы. Он медленно повернул голову, следя взглядом за контуром предмета. Контур уходил
вверх, исчезая из глаз. Грэхэм силился понять, где он находится, Значит ли это, что он болен? Он находился в состоянии умственной депрессии.
Ощущал какую-то беспричинную, смутную тоску человека, проснувшегося до рассвета. Ему послышался неясный шепот и звук быстро удаляющихся шагов.
При первом движения головы он понял, что очень слаб. Он решил, что лежит в постели в гостинице, хотя и не мог припомнить, чтобы видел там
эту белую раму. Вероятно, он уснул. Он вспомнил, как ему хотелось тогда спать.
Вспомнил скалы и водопад, даже свой разговор со встречным незнакомцем...
Как долго он проспал? Откуда эти звуки торопливых шагов, напоминающие ропот прибоя на прибрежной гальке? Он протянул бессильную руку, чтобы
взять часы со стула, куда он обычно их клал, но прикоснулся к гладкой, твердой поверхности, похожей на стекло. Это крайне поразило его. Он
повернулся, изумленно огляделся и с трудом попытался сесть. Движение это потребовало напряжения всех его сил; он почувствовал головокружение и
слабость.
От изумления он протер глаза. Загадочность его положения ничуть не объяснилась, но голова была совершенно ясной, - очевидно, сон пошел ему
на пользу. Он находился вовсе не в постели, а совершенно нагой лежал на очень мягком и упругом тюфяке под стеклянным колпаком. |