Книжные туры и интервью, но ни одного гребаного слова мне.

Я обещал Холдену, что буду ждать его, сколько бы времени это ни заняло, но годы тянулись все медленнее. С каждым днем становилось все яснее, что он двинулся дальше без меня. Может быть, встретил кого-то другого. Или многих других, в то время как мое сердце было крепко привязано к его.

Я снял свою собственную квартиру, чтобы побыть наедине, но каждый вечер возвращался домой в объятия одиночества. Ел один. Спал один. Ирония судьбы, теперь моя личная жизнь была настолько неприкосновенна, что хоть на стенку лезь.

Это называется одиночеством.

Поэтому, когда Брэд Мартин, с дружелюбной улыбкой и милым взглядом, пригласил меня поужинать в мексиканском ресторане дальше по улице от автомастерской, я согласился. Мне нужно было на что-то отвлечься, чтобы не читать ночи напролет книгу Холдена от корки до корки, пока глаза сами не закрывались. Я отправил его дневники обратно – они никогда мне не принадлежали, чтобы их хранить – и погрузился в слова, которыми он делился со всем миром. Потому что вот где он был.

И это все, что мне от него осталось.

Я моргнул, отвлекаясь от своих мыслей, и похлопал отца по плечу.

– А что насчет тебя, пап? Не подумывал как-нибудь выбраться отсюда?

– О нет, нет, – серьезно ответил папа, качая головой. – Твоя мама… Она была для меня единственной, Ривер.

Особенной.

– Да, согласен, – хрипло пробормотал я.

Папа смотрел в телевизор, но его взгляд стал остекленевшим и отстраненным.

– Такая женщина, как она, появляется только раз в жизни. Знаешь, мы жили в Алабаме, когда познакомились.

Я знал. Он рассказывал мне эту историю сотни раз.

– Она бы переехала со мной, куда бы меня ни направили, но она любила океан. Когда я получил травму, мы приехали сюда. Самое простое решение, которое я когда-либо принимал в своей жизни. Мне было очень больно. Не только из-за моего колена, но и из-за того, что я не попал в НФЛ. Но увидев, как озарилось ее лицо, когда я сказал ей, что мы переезжаем в Санта-Круз… – Его глаза наполнились слезами. – Это стоило всего.

Его голос надломился, а тело содрогнулось от рыданий. Я обнял его как можно крепче, делясь своей силой. Но его слезы взывали к моим, я балансировал на краю бездонной ямы горя и не мог позволить себе упасть в нее. Слишком многое от меня зависело, приходилось держать себя в руках.

На подъездной дорожке раздался рев двигателя, а за ним последовал скрежет.

– У кого-то выхлопная система пробита, – заметил я.

– Это прекрасный принц Амелии, – сказал папа, взяв себя в руки и вытирая нос салфеткой. – Иди надери ему задницу, хорошо?

Я улыбнулся.

– Вообще-то мне пора. Перед уходом поздороваюсь с Амелией. – Я остановился в дверях. – С тобой все будет в порядке?

– Не переживай за меня.

Слишком поздно, черт подери.

Но сильнее всего я переживал за сестру. Вместо того чтобы отсиживаться, как папа, Амелия бегала по кругу, но никуда не стремилась. Я поспешил вниз по лестнице как раз в тот момент, когда она входила. При виде меня сестра резко остановилась.

– Ох. Привет.

– Кто это был?

Она тут же закатила глаза.

– Не стоит твоего беспокойства.

Я поймал ее за руку, не давая сбежать наверх.

– Эй. Поговори со мной. Я просто хочу знать, что он хороший парень.

Она фыркнула.

– Нет, он серийный убийца. Тебя папа надоумил, да? Рассказал всякое дерьмо о Кайле?

– Я не хочу слышать это от папы. Я спрашиваю тебя.

Жесткое выражение лица Амелии на секунду смягчилось, как будто она чувствовала отдаленность между нами и ненавидела ее так же сильно, как и я.