«Самого главного ты ему не предсказал, оно и к лучшему — сообщил Константину „внутренний голос“. — Ты не сообщил этому дегенерату, что в аду его непременно будут царапать кошки…»

Иногда Косте хотелось приглушить внутренний голос. Но не сейчас.

Помещения, предоставленные Косте в Эскориале, были действительно достойны наследных принцев. Как тут было не вспомнить о судьбе несчастного дона Карлоса! Но проведенные в этих стенах три дня Константин потратил совсем не для неги или развлечений. Он готовился к похищению из плена шотландской королевы Марии Стюарт.

Когда Костя спрашивал самого себя, зачем он ввязался эту авантюру, то отвечал примерно так: «Во-первых, мне отвратительна Елизавета, которая лишила ее короны и хочет казнить эту женщину. Во-вторых, мне лично симпатична Мария Стюарт, симпатична в силу того, что она — обиженная сторона. А я терпеть не могу зла — творения дьявола. В-третьих, мне на самом деле хочется провернуть нечто этакое, что затмило бы по ловкости, выдумке и авантюризму все известные истории примеры похищений, спасений и побегов. Это же и будет то самое изменение истории, о котором говорил Богдан. Вот заодно и посмотрим, можно что-то сделать, или же нет. Эх, Богдана здесь не хватает!»

Оно и верно, присутствие вечного спорщика Богдана могло бы сильно помочь. Возможно, он тоже загорелся бы идеей спасти Марию Стюарт. Правда, насчет зла и творения дьявола этот твердолобый атеист высказался бы очень коротко и вполне определенно. И на русском языке.

«Ну, кто тебе внушил, что есть добро и зло? — встрял „внутренний голос“. — Есть бессмыслица — это верно. Если хочешь, назови ее злом. Вот если бы негры зажарили бы тебя и съели, это было бы бессмысленно. Но, опять же, для тебя. А они желудки бы набили, а шаману от этого и вообще вышла бы большая польза. Если бы твою „Таню“ сожгли на костре, смысла бы в том не было бы вообще — сплошное зло. Правда, чиновник из инквизиции поставил бы это в свой отчет. Для него это явное добро, пускай и невеликое. То так…»

«Что ж ты запоздало советы давать принялся?» — язвительно поинтересовался Костя. Иных аргументов у него не нашлось, слишком уж складно говорил «внутренний голос». Порой Костя думал, а не нашептывает ли ему это дьявол?

«Ага, сейчас, дьявол… Делать ему больше нечего, как о рабе божьем Константине Росине персонально заботу проявлять! А насчет „Тани“ твоей ты бы не переживал. Вполне цивилизованная девушка! Бывали же случаи, когда невеста подкидывала жениху поленья в костер, когда того жгла инквизиция. Радовалась, стало быть, что он огнем очистится, и в ад не попадет. Так и негритянка твоя — шаман ей голову заморочил, вот и съела бы тебя, и не поперхнулась бы… Глупость — она и в Африке глупость, и в Европе…»

Внутренний голос замолчал. Константин даже не мог сказать, что это такое. Может, шизофрения тихонько начинается?..

Два тайных агента, предполагаемые спутники Кости, оказались вполне подходящими ему. Это были два крепких не слишком высоких парня с хорошей мускулатурой. Оба происходили из каких-то испанских деревень, но типично испанского в их лицах не было ничего. Впрочем, это еще один стереотип — типично испанский, типично английский, типично русский… Таких наций — типичных испанцев или русских, или кого-то еще, в природе просто не бывает. Бывают испанцы, но в ком-то течет арабская кровь, а в ком-то — нет. Наверняка есть потомки вандалов, основавших в свое время свое королевство Вандалусия. А еще — римлян. А еще — иудеев. Есть галисийцы и баски, да всех все равно не перечислить. И всех их так или иначе чужеземец зовет испанцами. Не типичными, а просто испанцами.

Сотрудники спецслужбы шестнадцатого века обладали внешностью какой-то смешанной нации, их лица казались блеклыми, тусклыми, даже некрасивыми.