Только Константину и Богдану было известно о нем кое-что иное. Фальшивый был боярин. Тело-то и в самом деле принадлежало Василию Курбатову, неплохо продвинувшемуся при царе Иване. А вот что касается сущности… Вряд ли ее и человеческой можно назвать.

…Аномалия времени и пространства, которую Костя и Богдан могли «благодарить» за свое переселение в шестнадцатый век, затронула и других участников ролевой игры, собравшихся под Питером. Их разбросало на большой территории, и одному повезло особенно: он попал не просто в прошлое, а в ученики к старцу, назвавшемуся последним волхвом со скромным именем Маловед. Радовался обучению наш современник не очень долго. Маловеду пришел черед умирать, и вот тут-то юноша неожиданно ощутил себя в старческом агонизирующем теле. А волхв или кто бы он там ни был, захватил тело ученика. Дальше такие переселения продолжились…

Чего хотел волхв? Власти. А еще — гибели всего того, что строилось, невзирая на царей Иванов, королей Филиппов и прочих ненавистников цивилизации. Пещерно-лесными людьми волхвам и вождям очень легко управлять.

Возможно, и сейчас Василий Курбатов находился в Англии. Как бы о том узнать? А если так, он мог и кое-что узнать о планах спасения Марии Стюарт.

Костя уже было хотел разбудить товарищей, чтобы предложить им немедленно покинуть дом и перебраться в другое место. Но нежелание нарушать их сон остановило его.

Однако пришло утро, на удивление солнечное, несмотря на осеннюю погоду. Ночные подозрения в отношении честности Джима уже не тревожили Костю. Он стал собираться, чтобы идти в тюрьму для уголовных преступников, уже разузнав, где она находится.

Вначале все трое позавтракали, а потом Костя поверх штанов и сорочки надел сразу два облачения священника, на грудь повесил крест, а второй крест положил в карман. Впрочем, при том способе, каким он хотел войти в тюрьму и выйти из нее, второе облачение для женщины могло быть и излишним. Но на всякий непредвиденный случай следовало перестраховаться. А оружия с собой он не брал никакого.

Когда Константин выходил из квартиры, то видел, что оба испанца проводили его сухими, недовольными взглядами.

В то время уголовных тюрем в Лондоне было несколько, ведь более преступного города в Европе и представить было трудно. Преступность постоянно пополнялась за счет пришлых — в основном крестьян, согнанных со своих земель овцеводами. Англия по выпуску тонких сукон стояла в Европе, да и во всем мире на первом месте. Разводить овец оказалось куда выгоднее, чем выращивать хлеб. Но, чтобы росло и тучнело овечье стадо, нужны пастбища. А разве Англия с ее маленькой территорией могла угодить двум враждующим сторонам — овцеводам и хлеборобам? Первые разбогатели, а вторые — обеднели. Вот и бежали безземельные крестьяне в города, где кто-то находил свое место в жизни, становясь ремесленником, а большая часть пополняла толпы нищих, попрошаек, проституток, воров или настоящих грабителей. Эти и за пенс могли услать человека в лучший мир.

…Костя в одеянии англиканского священника подошел к воротам одной из таких тюрем, которые охранялись одним алебардщиком в шлеме и кирасе.

— Сын мой, — медоточивым голосом сказал Костя, — я бы хотел побывать в этом узилище горя и греха, чтобы благословить страждущих в их трудный час. Открой ворота.

— Отче, в тюрьме есть свой священник. А вас кто сюда послал?

— Чувство долга, сыне.

— Но этого мало, отче. Разрешение нужно. От коменданта.

— Хорошо, тогда дай я благословлю тебя своим отчим поцелуем в чело. Пригни голову.

Стражник нагнулся, Костя ладонями обхватил его щеки, а губами прижался ко лбу, и через пару минут он выпрямил тело пригнувшегося парня.