Это случилось в воскресенье, ранним утром. А «Господине» по-сербскохорватски означает «О Боже».

Второе письмо о колибри (2005)

Марко Каррере

страда делле Форначи 117/b

вилла Ле Сабине

57022 Кастаньето Кардуччи (провинция Ливорно)

Италия

Кастелоризон, 8 августа 2005 г.

Представь, я скажу лето,

напишу слово «колибри»,

а после, вложив в конверт,

снесу вниз по склону на почту.

И вскрыв это моё письмо,

ты вспомнишь те дни и то, как

сильно, как пронзительно-сильно

я тебя люблю.

<strikethrough>Раймонд Карвер</strikethrough>

Луиза

Нить, Волшебник, три трещины (1992-95)

Как вам должно быть известно – хотя наверняка нет, – судьба отношений между людьми раз и навсегда определяется их началом, так что если хотите заранее знать, к чему всё придёт, просто взгляните, с чего всё началось. В сущности, если отношения уже зародились, непременно должен случиться и момент озарения, когда можно увидеть, как по прошествии некоторого времени они крепнут, ширятся, пока не становятся тем, чем в итоге станут, и не закончатся, когда придёт пора закончиться, – всё в один миг. Видна каждая мельчайшая деталь, поскольку на самом-то деле все они закладываются уже в самом начале, как в первом же своём проявлении видна всякая структура, даже самая сложная. Но это длится лишь мгновение, а после вдохновенное видение исчезает или отдаляется, и лишь поэтому отношения между людьми чреваты нежданными приятными сюрпризами и ссорами, удовольствием или болью. Мы знаем о них, точнее, знали когда-то, увидев в краткий миг озарения, но потом уже не вспоминаем до самого конца наших дней. Так, встав ночью с постели и обнаружив, что с трудом нащупываем во мраке комнаты путь в ванную, мы в растерянности буквально на полсекунды включаем свет и немедленно его выключаем, и эта яркая вспышка указывает нам дорогу, но лишь на то время, которое необходимо, чтобы дойти до ванной, отлить и вернуться в постель. В следующий раз мы снова растеряемся.

Когда в возрасте трёх лет у его дочери Адели впервые проявилось перцептивное расстройство, Марко Каррера как раз и увидел такую вспышку, озарившую всё, что должно было случиться после; но это видение было столь невыносимо болезненным – поскольку касалось его сестры Ирены, – что Марко немедленно отстранился от него и продолжил жить, словно никакого видения не было. Возможно, с помощью психоаналитика он смог бы восстановить в памяти хоть какую-то часть, но к психоанализу у Марко, с детства окружённого людьми, регулярно посещавшими сеансы, развилось непреодолимое отвращение. По крайней мере, сам он говорил именно так. С другой стороны, психоаналитик мог бы объяснить, что именно отвращение обычно выступает в роли защитного механизма для переноса. Но Марко совершил перенос так быстро и решительно, что увиденное ни разу, даже когда всё пошло так, как должно было пойти, больше не всплывало в его памяти – потому что Марко Каррера уже в тот момент знал, как всё пойдёт, а о прочих событиях своей будущей жизни даже не догадывался.

Учитывая возраст малышки, можно сказать, что начало её патологии совпало с зарождением отношений с отцом, до того момента довольно неясных, и это совпадение было определено самой девочкой, причём – вероятно – как первое самостоятельное решение в жизни. Это случилось чудесным воскресным августовским утром, когда они вдвоём завтракали на кухне дома в Болгери, а мать ещё лежала в постели: Адель Каррера сообщила отцу, что к её спине привязана нить.