|
Окей, подумал Марко Каррера, это пускай и ложная, но всё-таки точка зрения, которую вполне можно принять. Жертва, которую можно принести. В конце концов, дело касалось крайне узкого круга (его жены, доктора Ночетти, директрисы и его самого), и разводить по этому поводу споры не имело смысла. Поэтому он не стал возражать, а, напротив, поблагодарил волшебника Манфротто. Ради всеобщего спокойствия. Для блага дочери. Без взаимных обвинений.
Так возникла третья трещина.
Ценности (2008)
От: Марко Карреры Кому: Джакомо – jackcarr62@yahoo.com Отправлено через – Gmail – 12 декабря 2008 г. 23:31 Тема: Ценности
В сегодняшнем письме, дорогой Джакомо, я расскажу тебе, как пристроил три папиных электрических железных дороги. Дельце вышло нелёгким, но в конце концов мне, похоже, в самом деле удалось показать класс. Разобраться с архитектурными моделями оказалось гораздо проще: макет моста аль-Индиано, подаренный папе проектировщиками после победы в конкурсе, я презентовал инженерному факультету, и его сразу же выставили в актовом зале. Виллу Мансутти в Пунта-Ала отнёс Титти, жене Альдино, – она ещё жива и даже вполне в здравом уме. Мы не виделись... не знаю, лет тридцать-сорок, и пускай саму виллу давно продали, модель она приняла и была очень тронута. Купол Брунеллески, большой, а не тот, маленький, который папа подарил уж не помню кому, – в общем, как я уже сказал, большой, который ты наверняка помнишь, поскольку однажды отхватил за него по первое число, когда решил поселить в нём солдатиков, я отнёс во флорентийское отделение Союза инженеров, несказанно всех удивив. А в качестве ответной услуги попросил прекратить слать нам свои бюллетени и требовать с папы ежегодные взносы. Модель печально известной нелегальной пристройки к дому в Болгери я забрал себе, хоть она и не слишком красива. Ах да, есть ещё кукольный домик на водопаде, который папа сделал для Ирены, точная копия Райтовского, но его я не трогал, а так и оставил в комнате: разберёмся, когда будем продавать дом. В общем, с этим добром всё было достаточно просто. Вопрос возник только по трём железным дорогам. Одну ты, правда, даже не видел, поскольку папа сделал её уже после твоего отъезда, довольно минималистично и при этом весьма искусно: три с половиной метра в длину и всего шестьдесят сантиметров в ширину, она каким-то непостижимым образом позволяет запускать до одиннадцати поездов одновременно. Секрет на самом деле прост: дорога двухъярусная, один ярус – видимый, другой, нижний, скрыт в массивном основании; поезда, добравшись до дальнего конца макета, въезжают в туннель, там меняют направление и, переключив стрелку, уходят вниз, потом незаметно возвращаются на противоположную сторону и поднимаются на верхний ярус, в другой туннель, откуда, снова сменив направление, выскакивают на поверхность – как в той комедии с Лорелом и Харди, где Лорел появляется в кадре с лестницей на плече, и эта длинная, чертовски длинная лестница ползёт мимо, пока на противоположном конце мы не видим всё того же Лорела. В общем, такую великолепную вещь просто невозможно было выбросить. Но и две другие, которые ты должен помнить, – одна огромная, ещё шестидесятых годов, и та, что встроена в горный склон и воспроизводит мост Питеччо на Порретане, в смысле, железнодорожной ветке Болонья-Пистойя, – оказались слишком прекрасны, чтобы их сломать. Только как продать дом с этими занимающими целую комнату катафалками? Вот я и стал искать способ передать их тому, кто оценит их по достоинству. И вспомнил, что в последние месяцы, незадолго до того, как ему стало хуже, папа рассказывал о каком-то потрясающем макете, который делали в подвале клуба железнодорожников, возле парка Кашине, – ну, помнишь, где я теннисом занимался? В общем, туда я и направился – а надо сказать, Джакомо, что прошло уже больше сорока лет с тех пор, как я был там в последний раз. |
