В ветвях над головой Блейда послышался мелодичный свист. Там, весело щебеча, вились разноцветные пичужки с задиристыми хохолками; их золотистые, голубые и розовые тельца мелькали среди зелени словно живые цветы. Голоса юных монашек были такими же звонкими, и они с таким же любопытством порхали вокруг загадочного пришельца, соблюдая, однако, приличную дистанцию. Все обитатели огромного монастырского комплекса, от последнего служки до высших иерархов, знали, что демон, объявленный Святым Отцом персоной нейтральной и даже дружественной, некоторое время будет пребывать в Ластроме; и все испытывали сладкий трепет ужаса, заглядывая в его огненные зрачки. Пожалуй, лишь Касс Сиркул, капитан Святой Стражи, составлял исключение: встречаясь с демоном, он хмурился и злобно кривил губы – видно, не мог забыть сломанного клинка.

Девушки же сгорали от любопытства, то и дело пробегая мимо Блейда поодиночке и целыми стайками; они искоса поглядывали на грозного демона Стали, но никто не решался завязать знакомство. Странник уже заприметил одну, с длинными каштановыми локонами и глазами цвета сапфира; эта малышка мелькала рядом особенно часто. Впрочем, он не питал серьезных намерений на ее счет. Шестнадцатилетняя девочка вряд ли могла заинтересовать человека, которому перевалило на пятый десяток – тем более, что среди ее подруг попадались куда более зрелые особы. И весьма искушенные, если судить по их многообещающим взглядам!

Усмехнувшись, Блейд приступил к анализу утренней беседы. Сегодня Святой Отец был на редкость словоохотлив и впервые коснулся вопросов местной теологии. Возможно, ему казалось, что демон лучше послужит Вечному Огню, если проникнется догматами истинной веры, столь бесспорными, логичными и простыми.

Сущность религии Вечного Огня и в самом деле не отличалась сложностью и была полностью лишена казуистики и догм, допускающих двусмысленное толкование. Согласно святым книгам (конечно, кроме храмов, колоколов, монастырей и монахов, в Киртане имелись и святые книги!), Вселенная вышла из Первородного Пламени, в лоно коего должна была со временем вернуться. Пламя, в своем неизъяснимом милосердии, в глубокой древности распалось на множество искр, породив из них звезды, солнце, луну, а также относительно холодный мир Киртана со всем его населением; но придет срок, и все разбросанные в пространстве части вновь объединятся, после чего наступит конец света. Насколько Блейд помнил курс физики, подобные теологические воззрения неплохо согласовывались с гипотезой о тепловой смерти Метагалактики.

Были, конечно, и отличия. Во‑первых считалось, что грехи людские приближают срок вселенской катастрофы, побуждая искры Вечного Огня слиться в единое целое до назначенного времени апокалипсиса. Во‑вторых, святая и животворная сущность Огня неравномерно распределялась среди искр – в звездах, кострах, домашних очагах и кузнечных горнах, даже в солнце и луне ее было не так уж много, хотя и эта малость заслуживала поклонения. В основном творящая и карающая воля божества сосредоточилась в огненном факеле, что пылал в главном храме Ластрома; от него зажигались святые огни во всех обителях, как в пределах Киртана, так и за его границами. Однако эти костры надо было ежегодно возобновлять, и за сей торжественный акт владыки Балассы, Дарвада, Итора и прочих стран платили немало. Фактически, все они являлись данниками Святого Отца, и кое у кого это не вызывало энтузиазма.

Вполне естественно, размышлял Блейд, раз есть вера, есть и ереси. Одни еретики, дорожившие своим кошельком, полагали, что святость огней в их храмах вечна и не нуждается в дорогостоящих услугах ластромского факела; другие, настроенные более радикально, склонялись к тому, что истинная суть Первородного Пламени сосредоточена в звездах, солнце или луне.