|
Нам подали отличный бифштекс, картофель со сметаной, чуть приправленный чесноком, и бордо, лучше которого вряд ли найдешь так далеко от его родины. Доктор Мажио был сегодня неразговорчив, но его молчание было так же величественно, как и его речь. Когда он спрашивал: «Еще бокал?» — эта фраза напоминала краткую эпитафию. После обеда он мне сообщил: — Американский посол возвращается. — Вы уверены? — И с Доминиканской Республикой скоро начнут дружественные переговоры. Нас снова предали. Старушка принесла кофе, и он умолк. Лицо его было скрыто от меня стеклянным колпаком, прикрывавшим сложное сооружение из восковых цветов. Мне все казалось, что после обеда мы присоединимся к другим членам Броунинговского общества для обсуждения «Португальских сонетов». Как далеко отсюда лежал Хамит в своей канаве. — У меня есть кюрасо или, если вы предпочитаете, немного бенедиктина. — Пожалуй, кюрасо. — Кюрасо, мадам Ферри. И снова воцарилось молчание, прерываемое лишь раскатами грома за окном. Я недоумевал, зачем он меня вызвал, но, лишь после того как мадам Ферри снова пришла и ушла, я узнал это: — Я получил ответ от Филипо. — Хорошо, что ответ пришел вам, а не Хамиту. — Он сообщает, что будет в назначенном месте три ночи подряд на будущей неделе. Начиная с понедельника. — На кладбище? — Да. В эти ночи луны почти не будет. — А вдруг не будет и грозы? — Вы когда-нибудь видели, чтобы в это время года три ночи кряду не было грозы? — Нет. Но мой пропуск действителен только на один день. Понедельник. — Это пустяки. Мало кто из полицейских умеет читать. Высадив Джонса, поезжайте дальше. Если что-нибудь сорвется и вас возьмут на подозрение, я постараюсь предупредить вас в Ле-Ке. Оттуда вы, может, сумеете бежать на рыбачьей лодке. — Дай бог, чтобы ничего не сорвалось. Я вовсе не хочу бежать. Вся моя жизнь здесь. — Вам надо проехать Пти-Гоав, пока идет гроза, не то там непременно обыщут машину. После Пти-Гоав можете спокойно ехать до Акена, а там вы уже будете одни. — До чего обидно, что у меня нет вездехода. — Да, обидно. — А как насчет часовых у посольства? — О них не беспокойтесь. Во время грозы они пойдут пить ром в кухню. — Надо предупредить Джонса, чтобы он был готов. Боюсь, как бы он не пошел на попятный. Доктор Мажио сказал: — Вы не должны ходить в посольство до самого отъезда. Я зайду туда завтра — лечить Джонса. Свинка в его возрасте — опасная болезнь: может вызвать неспособность к деторождению и даже половое бессилие. Такой долгий инкубационный период после болезни ребенка вызвал бы подозрение у врача, но слуги этого не поймут. Мы его изолируем, обеспечим ему полный покой. Вы вернетесь из Ле-Ке задолго до того, как узнают о его побеге. — А вы, доктор? — Я лечил его, пока в этом была необходимость. Этот период — ваше алиби. А моя машина не выедет из Порт-о-Пренса — вот мое алиби. — Надеюсь, что он хоть стоит того, на что мы идем. — Поверьте, я тоже на это надеюсь. Надеюсь от души. 3 На следующий день Марта сообщила запиской, что Джонс заболел и доктор Мажио опасается осложнений. |
