|
Одинокая хижина должна была стоять против ближайшего к нам угла кладбища, но там не было ничего, только крутой склон. — Не то кладбище? — спросил Джонс. — Как это может быть? Мы уже недалеко от Акена. Мы пошли дальше по дороге и напротив дальнего угла кладбища действительно нашли хижину, но при свете фонарика она вовсе не казалась мне разрушенной. Нам ничего не оставалось, как заглянуть в нее. Если там кто и живет, он испугается не меньше нашего. — Жаль, что у меня нет револьвера, — сказал Джонс. — Хорошо, что у вас его нет, но вы же говорили, что знаете приемы дзюдо? Он пробормотал что-то вроде «отяжелел». Но когда я толкнул дверь, внутри никого не оказалось. Сквозь дыру в крыше виднелся клочок бледнеющего неба. — Мы опоздали на два часа, — сказал я. — Он, наверно, не дождался нас и ушел. Джонс, отдуваясь, опустился на рюкзак. — Надо было пораньше выехать. — Это каким же образом? Мы ведь ждали грозы. — А что делать теперь? — Когда рассветет, я пойду назад, к машине. Разбитая машина на этой дороге не вызовет подозрений. Днем между Пти-Гоав и Акеном должен пройти местный автобус, может, мне удастся проголосовать, а может, до Ле-Ке ходит другой автобус. — Как это просто, — с завистью сказал Джонс. — Ну, а мне как быть? — Потерпеть до завтрашней ночи, — сказал я и добавил со злорадством: — Вы же теперь в своих родных джунглях. — Я выглянул за дверь: ничего не было видно и стояла такая тишина, что не слышно было даже собачьего лая. — Здесь оставаться не стоит, — сказал я. — А вдруг мы заснем и кто-нибудь сюда заявится? Ведь эти дороги патрулируют солдаты, а то и крестьянин заглянет по пути в поле. Он на нас донесет. А почему бы и нет? Мы ведь белые. — Мы можем караулить по очереди, — сказал Джонс. — Есть другой выход. Ляжем спать на кладбище. Вот туда никто не заглянет, кроме Барона Субботы. Мы пересекли так называемую дорогу, перелезли через низкую каменную ограду и очутились на улице миниатюрного городка, где дома доходили нам до пояса. В гору мы взбирались медленно — из-за рюкзака Джонса. На кладбище я почувствовал себя спокойнее, там мы нашли дом, который был выше нас. Бутылку с виски мы поставили в одну из оконных щелей, а сами сели, привалившись спиной к стене. — Ничего, — привычно произнес Джонс, — я бывал в местах и похуже. И я подумал: в какое же чудовищное место он должен попасть, чтобы забыть свою любимую присказку. — Если увидите среди могил цилиндр, — сказал я, — это Барон Суббота. — Вы верите в упырей? — спросил Джонс. — Не знаю. А вы верите в привидения? — Бросьте говорить о привидениях, старик, лучше дернем виски. Мне почудился шум, и я зажег фонарик. Луч осветил целую вереницу могил и попал в глаза кошке, которые отразили его, как два зеркальца. Кошка прыгнула на одну из крыш и исчезла. — А стоит ли зажигать фонарь, старик? — Если кто и увидит свет, он будет слишком напуган, чтобы сюда прийти. Лучше места, чтобы схорониться, вам не найти, — если вспомнить, где происходил разговор, надо признать, что выражение было не из удачных. — Вряд ли кто сюда заходит, разве что принесут покойника. — Джонс снова хлебнул виски, и я его предупредил: — Осталось только четверть бутылки. А у вас еще весь завтрашний день впереди. |
