Откуда знаю? От верблюда. То есть, мои домашние животные стараются. Но при всей полезности результата ощущение почему то возникает неприятное. Вроде как заглядываю туда, куда не просят.

– Варс.

–Чегось?

– А ты художественными промыслами когда нибудь занимался?

Собирался он отвечать всерьез или отшучиваться, я так и не узнал. Только вовсе не к сожалению, потому что…

М да.

* * *

Вот, значит, над чем Вася ржал тогда, после выдачи мной ценных указаний насчет культурного мероприятия. Вернее, над кем. Надо мной, конечно.

Наверное, точка обзора, которую я занял, рассеянно перемещаясь по ангару, не была самой оптимальной, чтобы осознать всю грандиозную странность происходящего, но и с этого места видно было достаточно. Для того, чтобы худо бедно устаканившаяся картина моего мира снова дала трещину.

Я почему то надеялся, что пожелание "быть естественными" сделает моих подчиненных чуть больше похожими на людей. Чуть больше их откроет. В конце концов, родной земной цирк самых чопорных взрослых успешно превращает в детей, искренне радующихся и удивляющихся фокусам на арене. А премьерная театральная постановка сколько оживления вызывает обычно? Ожидание чуда, ага. Которое и само по себе очень даже чудесно. Только не в этой жизни.

Даже со стороны не могло показаться, что приглашенные зрители ведут себя непринужденно. Если раньше морду кирпичом строили избранные члены экипажа, то теперь лицами окаменели все без исключения. Ушли во внутренний астрал, видимо. Но это я бы выдержал. Проводят они полжизни в невидимой реальности, и ладно. Чужой монастырь, все дела. Вот бы ещё парад ментальных зомби был не настолько… Упорядоченным, что ли?

Ожившая шахматная партия, ни дать, ни взять. По клеткам, которыми кто то вдруг взял и расчертил пол.

Но как бы то ни было, смотреть жутковато, потому что у каждой фигуры явно свой собственный маршрут, и никто не сворачивает. Казалось бы, должны сталкиваться, ан нет: едва намечается пересечение, кто то один из подъезжающих к этому "перекрестку", просто останавливается. И добро бы, скажем, вперед постоянно пропускали дам или более высоких чинов, на крайний случай "помеху справа" использовали в качестве правила… Нифига. Уступить дорогу мог кто угодно. Любой участник движения в любой момент.

– Что с ними случилось?

– Ась?

– Почему они все так странно двигаются?

– Эх, хорошо быть генералом!– напел Вася

– Да причем тут… Театр марионеток этот откуда? Раньше ведь ничего такого не было.

– И эгоцентриком тоже неплохо быть.

– Варс, я серьезно.

– Я вроде тоже.

Он всегда и все переводит на личности. Вернее, на личность. И даже если согласиться, что половина проблемы возникает по моей вине…

– Что они вытворяют?

– То, о чем ты их попросил. О, простите, оговорился! То, что вы приказали, господин комендант.

– Я всего лишь хотел увидеть жизнь. Вашу. Обычную. Без должностных инструкций. А мне показывают какой то настольный хоккей.

– За что боролся, на то и…

– Варс!

– Это жизнь и есть. Обычная. Ну, учитывая обстоятельства. Тебя бы в какой нибудь столичный театр привести, вот была бы потеха!

Он что, тоже просьб теперь не понимает? Разучился?

– Варс.

– Чегось?

– Почему все эти люди перемещаются по свободному пространству как по лабиринту?

Наверное, мне удалось таки взять или суровый, или просто вконец отчаявшийся тон, потому что Вася наконец сменил гнев на милость и пояснил:

– Так фонит же.

– Фонит?

– Поле. Сигналы, конечно, слаботочные, но если собрать вместе больше трех источников, начинается цепной резонанс и…

– А по человечески?

Он вздохнул.