Наконец Нина снова слышит шаги: теперь она точно знает, что это Артем. Он надолго замирает у входа, прислушивается, а потом резко берется за ручку двери. Нина набирает воздуха в грудь и медленно выдыхает.

О мяснике, дыре в черепе и об одной отвертке

Сеня приходит в себя от чьего-то прикосновения. Мужчина на соседнем сиденье трогает его за голову, забираясь пальцами под бинт. Сеня поменял положение на вертикальное, и на голове у него теперь повязка, а в руках — бумажка с каракулями. Прежде всего Сеня чувствует уязвимость: в его черепной коробке как будто возникла брешь, обнажившая серое вещество. И часть мозга оказалась открыта всем ветрам, полностью беззащитна перед реальностью. Можно ли находиться в сознании, когда часть мозга оголена?

Мужчина на соседнем сиденье выглядит так, будто провел неделю на полу рюмочной «Елочка». У него щербинка в зубах и жидкие рыжие волосы. Мужчина говорит рассудительным тоном:

— Всё под контролем. Я проверяю, как держится бинт. — Можно подумать, эту реплику произносит хирург. Голос мужчины звучит уверенно, буднично, но его вид ужасен: грязные руки и шея, порванный воротник, воспаленные собачьи глаза.

— Всё под контролем, — повторяет мужчина. — Раньше я был мясником.

Скамейки в приемном покое по-прежнему заняты, уборщица водит шваброй по луже крови. Люди сидят на скамейках, не шевелясь и стараясь не издавать звуков. Сеня позволяет мужчине ощупывать голову. Его прикосновения властные, чуткие и уверенные.

— Слышал, что в Пятигорске буря? — говорит бывший мясник.

— Да.

— Водитель с ребенком ранен. Оборвало провода.

Мужчина внимательно смотрит на Сенину голову, как будто в ней, как в стеклянном шаре, можно увидеть подробности происшествия.

— А мне туда завтра лететь.

Сеня слегка наклоняется, и у него темнеет в глазах.

— Не повезло.

— А в восемьдесят первом году в Пятигорске бурь не было.

Сеня осторожно отодвигается к краю сиденья. Из кабинета выходит юная медсестра и выкрикивает фамилию Сени.

— А знаешь, что еще случилось в восемьдесят первом году?

— Нет.

— А знаешь, что случилось в восемьдесят втором году?

— Нет.

— В восемьдесят втором году родилась моя дочь.

Медсестра повторяет фамилию Сени и смотрит ему прямо в глаза, но Сеня не откликается.

— А ты какого года рождения?

Сеня называет бывшему мяснику год.

— Ясно. А ты женат?

— А какая разница?

— А такая, что я тебе предлагаю дочь. Которая восемьдесят второго года рождения.

— Даже не знаю, что сказать.

— У нее вообще-то муж есть. Но он… Эх, короче! Нужна или нет моя дочь?

Сеня встает и направляется к выходу. Никто не пытается его задержать. Поначалу он опирается на выступы, поручни, но потом, заметно прихрамывая, начинает двигаться сам. Голова сжимается, как будто силясь затянуть брешь, обнажающую мозги. По краям реальность тонет в красноватом тумане, но картинка посередине довольно четкая. За тем, как Сеня выходит за дверь, наблюдают охранник, медбрат и какой-то мужчина в домашнем халате. Охранник курит, и Сеня чувствует, что дым сигареты проникает ему в голову, оседает в мозгах, оказывая воздействие на мысли.