Сеня с трудом поднимается по ступенькам. Процессы в мозгу как будто сделались осязаемыми. Он видит скачки кровяного давления, наблюдает за движением нейронов, слышит шелест извилин во тьме. Сеня сдавленно дышит, сует руки в карманы, надеясь обнаружить в них нож для чистки картофеля, но не находит там ничего.

Где-то между вторым и третьим этажом Сеня неожиданно вспоминает про Вагинова. Кажется, на Сеню вот-вот снизойдет озарение. Как будто у Сени в руках кубик Рубика и осталось сделать один-единственный правильный поворот, чтобы кубик сложился. Можно подумать, все эти страдания и приключения последних дней непостижимым образом приближали Сеню к разгадке жизни и творчества Константина Вагинова, автора четырех романов, поэта, участника ленинградских литературных объединений. Вот-вот придет простой и ясный ответ — и тогда будущая книга из серии ЖЗЛ будет в кармане. Сеня останавливается, не решаясь пошевелиться, чтобы не спугнуть эту мысль: таким отчетливым кажется ее приближение. Но мысль ускользает.

Дверь в квартире тоже не заперта, и Сеня заходит в предбанник. Там он спотыкается о какой-то предмет. Пытаясь сохранить равновесие, Сеня утыкается в стену и случайно включает свет в коридоре. Оказалось, что он споткнулся о кроссовку небольшого размера с подошвой, заляпанной кровью. Сеня осматривает его с разных сторон и возвращает на место. Он медленно продвигается по коридору, громко ступая по половицам и оглядываясь по сторонам. Бессмысленно действовать скрытно: если Артем тут, то он уже в курсе появления Сени.

На первый взгляд в квартире не произошло изменений. Все вещи лежат на привычных местах: половники, рыболовные сети, рюкзаки, стулья, коробки — несмотря на все происшествия, они хранят свой тайный порядок, занимаясь привычным делом — неторопливо накапливая на себе пыль. Но все же кое-что изменилось: в коммуналке стало существенно холодней. В коридоре сильный сквозняк, и ветер неприятно щекочет череп. Сеня слышит монотонный отчетливый шум — сперва Сене кажется, что он звучит у него в голове, и он воспринимает его как признак надвигающегося инсульта. Но, приблизившись к душевой, Сеня догадывается, что там кто-то моется, стоя под мощным напором воды. Сеня задерживается у двери, силясь понять по косвенным признакам — хлюпанью, звукам намыливания, тихому бормотанию, — кто это может быть.

Пройдя в сторону кухни, Сеня обращает внимание, что комната Лены опять заперта, а вот у Артема, напротив, впервые открыто. Нужен какой-то, хоть примитивный план — нельзя просто взять и вломиться в комнату хорошо тренированного маньяка-садиста как ни в чем не бывало. Но Сеня ничего не придумывает. Он берется за ручку и медлит секунду, две. Все, что происходит прямо сейчас, не по-настоящему, думает Сеня. На самом деле он так и лежит без сознания в приемном покое, завернутый в плед. Или время остановилось и того раньше — там, на перекрестке, когда Сеня глядел на серое небо и вспоминал стихи Сергачева о стирке белья. Сеня вдыхает и выдыхает, готовя себя к решительным, резким действиям. Сеня — человек невоцерковленный, в его семье принято насмехаться над Богом и священными книгами, и все-таки он говорит себе что-то вроде «Господи, помоги».