С дворовыми наследники

         Стакнулись, разумеется,

         А есть один (он давеча

         С салфеткой прибегал),

         Того и уговаривать

         Не надо было: барина

         Столь много любит он!

         Ипатом прозывается.

         Как воля нам готовилась,

         Так он не верил ей:

         «Шалишь! Князья Утятины

         Останутся без вотчины?

         Нет, руки коротки!»

         Явилось «Положение», —

         Ипат сказал: «Балуйтесь вы!

         А я князей Утятиных

         Холоп – и весь тут сказ!»

         Не может барских милостей

         Забыть Ипат! Потешные

         О детстве и о младости,

         Да и о самой старости

         Рассказы у него

         (Придешь, бывало, к барину,

         Ждешь, ждешь… Неволей слушаешь,

         Сто раз я слышал их):

         «Как был я мал, наш князюшка

         Меня рукою собственной

         В тележку запрягал;

         Достиг я резвой младости:

         Приехал в отпуск князюшка

         И, подгулявши, выкупал

         Меня, раба последнего,

         Зимою в проруби!

         Да как чудно! Две проруби:

         В одну опустит в неводе,

         В другую мигом вытянет —

         И водки поднесет.

         Клониться стал я к старости.

         Зимой дороги узкие,

         Так часто с князем ездили

         Мы гусем [92 - Гусем – особый вид упряжки коней: один за другим.] в пять коней.

         Однажды князь – затейник же! —

         И посади фалетуром [93 - Т.е. форейтором.]

         Меня, раба последнего,

         Со скрипкой – впереди.

         Любил он крепко музыку.

         «Играй, Ипат!» А кучеру

         Кричит: «Пошел живей!»

         Метель была изрядная,

         Играл я: руки заняты,

         А лошадь спотыкливая —

         Свалился я с нее!

         Ну, сани, разумеется,

         Через меня проехали,

         Попридавили грудь.