Одно мгновение Конан злился на этот приказной тон, но, возможно, будет полезнее подчиниться.

    В его ответе прозвучала гордость:

    -  Я назвал имя Бэлит, потому что я ее муж. Она дочь Хоакима из Шема, которого субанцы называли Бангулу.

    Радость и почтительность сделали жирное лицо чернокожего почти привлекательным.

    -  А я Сакумба, который хорошо знал Бангулу и качал на коленях маленькую Бэлит, - сказал чернокожий. - Добро пожаловать!

    Он выронил свое копье, шагнул вперед и радостно заключил Конана в свои объятия.

    Бесчисленные звезды величаво сверкали над уединенной Тайей. Треск костра заглушал журчание текущего неподалеку ручейка. Едкий дым поднимался кверху, желто-красные отблески мелькали на скрещенных ногах людей, сидящих вокруг костра.

    Как и на корабле, субанцы показали себя людьми незлопамятными и не пытались мстить за своих погибших и раненых - последние, по счастью, не получили слишком серьезных повреждений. Шумно и сердечно предлагали они своим новым друзьям кров, еду и остатки кислого вина. Они теснились вокруг путешественников, чтобы не упустить ни одного сказанного ими слова, хотя никто, кроме их предводителя, не понимал толком хайборийский жаргон. Поэтому предводитель время от времени переводил слушателям очередную порцию услышанного, причем явно более живописно, чем те ему рассказывали.

    -  Да, - начал свой рассказ Сакумба, - плохие настали годы для нас, когда стигийцы нас выследили. Мы были ослаблены постоянными нападениями соседних племен. Бэлит и ее морские бродяги облегчали нам жизнь, ибо из той добычи, что они приносили домой, мы могли нанимать воинов с юга, чтобы они защищали нас. И все равно мы были уже далеко не те, как во времена Бангулу. Я, имевший много коров, и посевов, и жен, превратился в бедного бродягу, который вечно ищет средств к жизни. Я, конечно, подумывал примкнуть к Бэлит, но мне постоянно приходит на ум воспоминание о том, как легко я могу начать страдать от морской болезни. Поэтому я собрал вокруг себя этих парней, и мы пустились в дорогу - торговать. С нашего побережья мы везли с собой преимущественно соль, потому что ничего другого нам больше не оставалось. Мы меняли ее на слоновую кость, перья, редкие сорта древесины и тому подобное. В Кешане мы выторговали железные вещи, украшения, мази и коренья - да и вьючных животных не позабыли. - Он поднял бурдюк с вином, наполнил рот, рыгнул и передал бурдюк дальше по кругу. - Вместо того чтобы вернуться назад той же дорогой, я решил пройти горами, потому что мы узнали, что в юго-восточной Стигии начались всякие затруднения. Я счел возможным извлечь немножко выгоды из бедного честного люда, обитающего здесь.

    -  То есть продать их в рабство, - бросил Конан.

    -  И это тоже, если представится возможность, - невозмутимо ответил Сакумба. - Мы уже не раз по дороге приобретали пару рабов, чтобы потом перепродать их немного дальше и чуть подороже. В любом случае, что касается здешних мест, сказал я сам себе, стигийцы не так уж контролируют здешнюю торговлю. Кто знает, может быть, где-нибудь здесь лежит большой мешок с деньгами, который только и ждет нового хозяина. - Он глубоко вздохнул. - Но до сих пор мы видели только безотрадную пустошь. Так что вы не можете поставить мне в упрек, что я захотел привести на рынок троих молодых, здоровых людей. Но я очень рад, что вышло так, как вышло. - Он крепко хлопнул киммерийца по спине. - Каждый друг Бэлит - мой друг. А ты говоришь, что ты ее муж? Хо, хо, не будь я для девочки чем-то вроде дедушки, я бы ее приревновал.

    Конан посерьезнел.

    -  Вам лучше будет утром повернуть назад и пойти через перевал дорогой на Кешан, - посоветовал он Сакумбе.