| Тигров и львов не попадалось, но однажды, к своему удивлению, Конан наткнулся на небольшое стадо носорогов. Откуда в горах эти жители равнин, Конан так и не узнал; еще он обнаружил следы слонов - значит, и крупные животные не избегают высоких горных склонов. Но более всего его интересовали следы пребывания здесь человека. Он знал, что в лесистых горах живут племена пигмеев, которые охотятся на дичь отравленными стрелами, их загнали сюда те, кто сильнее, кто умеет воевать. Гораздо более опасны преступники, наказанные за нарушение чужой территории изгнанием из племени. Среди этих заросших лесом склонов они ведут почти животную жизнь. С ними справиться значительно труднее, чем с дикарями из племени, потому что их поведение не подчиняется традициям и обычаям и нет вождя, который мог бы ими руководить. Конан и сам был изгнанником и хорошо знал эту породу. Обследуя окрестности, он встречал только следы небольших охотничьих стоянок. Попадались остатки кострищ, в основном уже многолетней давности. Конан находил кремневые наконечники стрел, но не встретил никаких следов похода Марандоса. К концу дня он вернулся к своим, которые за это время продвинулись совсем немного. Подъем по крутым склонам оказался намного труднее, чем все предыдущие испытания. И даже Вульфред морщился от боли, разминая сведенные судорогой мышцы своих атлетически крепких ног. - Эй ты, горный козел! - закричал он Конану. - Кто позволил тебе являться сюда с таким видом, как будто ты просто поохотился в горах на уток? - Были времена, когда и ваниров считали горным народом, - ответил Конан. - Морские утесы Ванахейма просто кишели людьми, они охотились на птиц, собирали яйца и гагачий пух. - Да, но после двадцати лет на корабельной палубе я разучился прыгать по кустам. - Что-нибудь нашел, Конан? - спросила Малия. Она тоже выглядела усталой, но старалась держать себя в руках. - Кругом одни голые камни. Никаких следов человека, кроме охотничьих стоянок. - Здесь, на нижних склонах, кроме горилл никого не встретишь, - сказал Гома. - Вот выше - другое дело. - Изгнанники живут ближе к вершинам? - спросил Спрингальд. - Да, и изгнанники тоже. Или что-нибудь похуже, - мрачно отозвался Гома. После ночного отдыха на наклонной поверхности люди проснулись разбитые и измученные. В этот день они прошли еще меньше, чем в предыдущий, но потом стали постепенно привыкать к суровым условиям, и даже матросы воспряли духом. Они поднимались все выше, и растительность менялась до неузнаваемости. Вместо крупных деревьев с широкими листьями им попадались теперь огромные папоротники и цветы причудливой, неземной окраски. Мрачный пейзаж напоминал начало сотворения мира, когда все живое еще едино, цельно. Вот цветы растут как будто на голом камне. Вот какие-то кристаллы, напоминающие растения. Вот двадцатифутовый ствол, покрытый корой, но на самой верхушке - мясистые лапы и колючки, как у кактуса. Небо заволокло тучами, которые, казалось, нависали почти над головой и сыпали мелким непрекращающимся дождем. Превратившаяся в лохмотья одежда просто расползлась на куски, а оружие приходилось постоянно чистить, чтобы защитить от ржавчины. Но позади осталось каменистое русло. Между причудливыми растениями и острыми скалами простиралась ровная, мягкая от моха земля, она ласкала натруженные и иссеченные порезами ноги путников. - Как ты можешь все это выносить, Конан? - обратилась Малия к киммерийцу, который шагал рядом с ней. В утреннем тумане она вся дрожала от холода, а он, казалось, ничего не чувствовал. - Одежды на тебе меньше, чем на танцовщице Шадизара, но у тебя такой вид, как будто ты в Тарантии, а вокруг - жаркое лето. Мы всю ночь стонали, потому что не могли найти мягкого уголка, где бы отдохнули кости, а ты просто свернулся калачиком на камне и спал как младенец. Силы уже у всех на исходе, а ты и в Асгалуне не выглядел таким бодрым и свежим! - Я из суровой страны, - ответил он. - То, что для вас трудности и тяготы, - для жителя Киммерии - нормальная жизнь. Она вся дрожала. - Мне казалось, я уже встречала на своем веку закаленных людей, солдат, воинов, путешественников. |
