| Ясно, что он тоже искал выгоды, и немалой. В чем заключалась их сделка и как они собирались преодолеть этот горный переход? - Ты прав, - продолжал Спрингальд, - доброта и бескорыстие - не самые частые добродетели стигийцев. Видишь ли, жрецу были известны все заклинания, которые необходимы, чтобы благополучно преодолеть переход между Рогами Шушту. - Откуда он мог их узнать? - поинтересовался Вульфред. - Когда пал Пифон, королевские сокровища доверили именно верховному жрецу Маата. И сейчас богатства охраняют чары тгого самого бога. - Не вижу никакого смысла, - не удержался Конан. - Если жрец Маата спрятал сокровища, то его теперешний приемник должен знать, где они находятся. Зачем он будет помогать тому, кто хочет найти их и присвоить? - Этот жрец в некотором роде... вероотступник. На протяжении многих веков тайна сокровищ поверялась служителям Маата, но сами они этими богатствами воспользоваться не могли. Сокровища должны храниться до возвращения правящей фамилии и возрождения королевства. Сетмес понимает, что королевства больше нет и не будет. Давным-давно умер последний из претендентов на престол. Уменьшился и культ Маата, пока наконец не остался только один Сетмес. - Но в Стигии ничего не исчезает просто так, - заметил Конан. - Но Маат никогда не принадлежал к стигийскому пантеону, - пояснил Спрингальд. - Пока при местном дворе состояли претенденты на пифонский престол, этот культ еще терпели. А без официальной поддержки и помощи все вскоре сошло на нет. Сетмес - последний из претендентов, он считает, что сокровища по праву принадлежат ему, и хочет на старости лет насладиться беспечной жизнью. - И ему понадобилась помощь? - спросил Конан. - Кто-то, кто бы добыл для него эти сокровища? - Именно так. Он уже собирался снарядить экспедицию и строил свой собственный корабль, когда вдруг в Кеми объявился Марандос со своей историей о путешествии к Рогам Шушту. Сетмес увидел в этом знамение, как будто сам Маат дает ему понять, что пришло время отдать сокровища тому, кто так долго хранил и берег их тайну. Так почему не поручить это предприятие человеку, который уже знает и водный путь, и земли в тех краях? Потребовав от Марандоса определенных... клятв, он согласился снарядить его второй поход. - Каких клятв? - спросил Вульфред. - Он требовал всего! - резко сказал Ульфило. - Если сокровища не будут найдены, он требовал наших земель, наших титулов, даже его жену! - Это правда? - Конан повернулся к Малии. Она высоко вскинула голову, но подбородок у нее дрожал. - Да. Если Сетмес останется хоть чем-то недоволен, я становлюсь его собственностью. Вульфред презрительно фыркнул: - Эта клятва незаконна, а значит, не имеет силы, потому что он был не вправе требовать от вас таких обещаний. Почему вы просто не рассмеялись ему в лицо? - Боюсь, что эта клятва - несколько иного рода, - ответил Спрингальд вполголоса. - Какой-то совсем необычный стигийский договор, полный страшных проклятий. Марандос подписал его собственной кровью, а поскольку кровь у братьев общая, то они оба связаны этой клятвой. - А Малия? - спросил Конан. - Она ведь не родня по крови? - Это всегда можно обойти. Короче говоря, она тоже связана этой клятвой. - А ты сам? - поинтересовался Конан. - Ведь именно благодаря мне они вообще здесь, значит, я тоже несу определенную ответственность. И потом, - он выразительно пожал плечами, сокровища здесь, и я хочу получить свою долю. - Это-то я как раз могу понять, - заметил Вульфред, - хотя все остальное очень меня смущает. - А теперь, если вам все ясно, - сказал Ульфило, - пора расходиться, впереди - пустыня, и завтра рано выступать. - Все ясно? - переспросил Конан. - Далеко не все. Но на сегодня достаточно. Путешественники устроились на ночлег. На следующее утро Конан проснулся раньше остальных. Солнце еще не встало, и только серая полоска далеко на востоке предвещала зарю. Он встал, потянулся, с удовольствием вдыхая прохладный утренний воздух. У тлеющего костра, опираясь на копье, дремал часовой. Конан осмотрелся в поисках Гомы, но того поблизости не было. |
