Едут целую седмицу;

         Напоследок, в день осьмой,

         Приезжают в лес густой.

         Тут сказал конёк Ивану:

         «Вот дорога к окияну,

         И на нём-то круглый год

         Та красавица живёт;

         Два раза? она лишь сходит

         С окияна и приводит

         Долгий день на землю к нам.

         Вот увидишь завтра сам».

         И, окончив речь к Ивану,

         Выбегает к окияну,

         На котором белый вал

         Одинёшенек гулял.

         Тут Иван с конька слезает,

         А конёк ему вещает:

         «Ну, раскидывай шатёр,

         На ширинку ставь прибор

         Из заморского варенья

         И сластей для прохлажденья.

         Сам ложися за шатром

         Да смекай себе умом.

         Видишь, шлюпка вон мелькает.

         То царевна подплывает.

         Пусть в шатёр она войдёт,

         Пусть покушает, попьёт;

         Вот, как в гусли заиграет —

         Знай, уж время наступает.

         Ты тотчас в шатёр вбегай,

         Ту царевну сохватай,

         И держи её сильнее,

         Да зови меня скорее.

         Я на первый твой приказ

         Прибегу к тебе как раз,

         И поедем… Да смотри же,

         Ты гляди за ней поближе,

         Если ж ты её проспишь,

         Так беды не избежишь».

         Тут конёк из глаз сокрылся,

         За шатёр Иван забился

         И давай дыру вертеть,

         Чтоб царевну подсмотреть.

         Ясный полдень наступает;

         Царь-девица подплывает,

         Входит с гуслями в шатёр

         И садится за прибор.

         «Хм! Так вот та Царь-девица!

         Как же в сказках говорится, —

         Рассуждает стремянной, —

         Что куда красна собой

         Царь-девица, так что диво!

         Эта вовсе не красива:

         И бледна-то и тонка,

         Чай, в обхват-то три вершка;

         А ножонка-то ножонка!

         Тьфу ты! Словно у цыплёнка!

         Пусть полюбится кому,

         Я и даром не возьму».