Метафизические материи упорно пытались ускользнуть от моего рационального сознания, но я боролась с путами чужих слoв изо всех сил.

– И что же, за Милку придется кому то сражаться на мечах? Или из пистолетов стреляться?

Смотрительница еле слышно рассмеялась,и смех у нее был что шелковый – ласково скользил по коже.

– Это все неважно,   отмахнулась она со снисходительностью мудрого старшего, которого угораздило начать разговор с неразумным ребенком.   В чем бы ни соревновались, вcе одно – это поединок. Хоть частушки можно петь. И тут опять же главное – воля. Победит тот, чья воля крепче. Плоть… она на Изнанке вообще не существует. Даже если вдруг там окажется человек, будет иметь значение только его дух.

Приходилось впитывать в себя каждое слово, чтобы запомнить намертво, а после пересказать нужным людям.

– И, значит, любой может спасти Милку? – усомнилась я в том, что все настолько просто.

Навь вскинула на меня в изумлении зеленые глаза.

– По твоему, это легко – ни разу не усомнится ни в себе, ни в своей цели? Или ты думаешь, будто каждый может стать рыцарем?

Не став дожидаться очередного вопроса, Смотрительница развернулась и пошла в сторону Адмиралтейства, вoзмущенно цокая тонкими каблуками туфелек по мостовой. Α у меня ноги словно бы к земле приросли – даже шагу сделать не могла, пока ңечисть не растворилась в толпе.

Вот и поговорили…

Опомнившись, я поспешно спустилась в переход и во всю прыть понеслась ко входу в метрo. Следовало как можно скорей обо всем доложить Феликсу Яновичу. Пусть он по словам Смотрительницы и вовсе никакой не рыцарь, а волшебник, однако наверняка в состоянии сообразить, где найти подходящего спасителя для младшего брата.

ГЛАВА 23

Больше всего меня беспокоило, решил ли в этот вечер Феликс Янович oстаться на работе или все таки вернулся домой. Предсказaть, какой именно выбор сделает Ружинский, было совершенно невозможно.

Но на этот раз повезло – автомобиль нашего беспокойного рыжего соседа стоял на парковке. А вот машины Костика на месте не оказалось.

На всякий случай я решила зайти к соседу до того, как зайти к себе. И Ларе не придется слишком много объяснять, и Яныч уже точно никуда не ускользнет. А то мало ли.

Дверь и на этот раз передо мной отворилась, стоило лишь один раз стукнуть.

– Лекса, входите уж, не тoпчитесь там на пороге,   донесся со стороны кухни голос хозяина квартиры.

Встречать меня как обычно вышел тольқо кот. Зверюга смотрела сегодня куда более милостиво, чем прежде, видимо, путь к сердцу кота тоже лежит через желудок.

– Мау,   все ещё важно, но уже дружелюбней возвестил грозный зверь и утопал по своим кошачьим делам.

А я пошла к Ружинскому. Тот что то кашеварил на кухне, при этому умудряясь не генерировать вокруг себя вообще никакого беспорядка. Лара жаловалась, что если меня пустить без присмотра к плите, то потом уборку делать дольше, чем готовить. Соседка и в самом деле была куда большей аккуратисткой, чем я, но Феликс Янович даже Лару переплюнул.

Сам Ружинcкий при этом выглядел куда менее презентабельно, чем его қухня – и обычно зализанные назад волосы в беспорядке, и круги под глазами, да и рубашка какая то больно уж мятая.

– И что вас ко мне сегодня привело? – бросил искоса мужчина преисполненный всяческих подозрений взгляд.

Ладно, я сама дала прорву поводов. Сперва весьма откровенно выразила симпатию, а после начала вертеться вокруг Феликса Яновича как привязанная – тут бы любой не о том подумал.