Лазарь аж задохнулся от злобы.

— Да я здесь единственный человек! — кричит он. — Вы люди? Да вы жалкие попрошайки и трусы. Я делаю с вами все, что захочу. За гроши, а иногда и за бесплатно, за одно обещание грошей. Вы же скопище жадных уродов. Вас же всех лечить надо.

— Ничего, мы их вылечим, — зловеще обещает Инга.

— Этих уже нет, — успокоившись, произносит Лазарь, и от его слов Светлане делается плохо.

— Что вам от нас надо? — выкрикивает Светлана, она уже близка к истерике.

— От вас ничего, — удивляется Лазарь.

— А что вам тогда надо от Султанова?

— Мне надо, чтобы Султанов умер, — отвечает Лазарь. — Всего то и делов. Все было уже организовано: и хорошие деньги на его счета перевели, и женили, чтобы денежки не пропали в случае чего. Осталось только убить, а он дурачок возьми и исчезни. Порядочные люди так не поступают.

Разговор прервало появление санитара.

— Султанов приехал в деревню, — доложил он.

— Ну, вот и дождались, — довольно потер руки Лазарь.

Дом Егора Гвоздева, бывшего сорокинского проводника, указала первая же старушка, к которой обратился Султанов. Выглядела избенка непрезентабельно. Гнилой сруб, в соломенной крыше зияющие дыры. На стук никто не отозвался. "Сгинул старик", — решил Султанов. Однако, не вовремя. Велев попутчикам выгружаться, он зашел в сени, повернулся и обмер. Прижавшись к стене, с занесенным топором замер седой как лунь дед. Султанов не нашел ничего лучшего как спросить его имя.

— Гвоздев? — спросил он строго, дед признался, только просил не подходить, а то зарубит. — Что ж ты такой пугливый? Мы не сделаем тебе ничего плохого.

— Что вам надо?

— Проведешь нас в Пропащий лес?

— Я больше туда ни ногой, — помотал головой Егор.

— За ящик водки, — предложил Султанов.

— Даже за цистерну.

— Ну, в таком случае пойдешь под суд за убийство, — безапеляционно заявил Султанов. — Готовься к тому, что если ты представляешь интерес для извращенцев, то в тюрьме тебя отночуют в первые же двадцать четыре часа.

Дед, интерес для извращенцев в котором представляло разве что полное отсутствие зубов, заволновался.

— За что ж меня в тюрьму? — спросил он.

— Как же? Помнишь того человека, которого ты водил в Пропащий лес? Так его с того раза никто и не видел. Ни живого, ни мертвого. Стало быть, ты его и убил. Ведь ты был последним, кто видел его живым.

— Не доказуемо, — изрек дед, едва не подавившись собственными губами. — Свидетелей у вас нет. Может, Алешка до сих пор в лесу живет. Мертвым его никто не видел.

— Живым тоже, — напирал Султанов. — Так что дед собирайся.

— А избу как же? — жалобно спросил Егор.

— Сделаем избу-читальню.

— Так у нас в деревне одни бабки остались. Они и читать не умеют, — дед сощурил глаза и отчего то развеселился. — А ты ведь, мил человек, врешь!

В это время в дверь просунулась голова в тюбетейке.

— Салям малейкум, гурнбахор! — провозгласил Тафик.

— Свят, свят! Изыди, нерусь! — перекрестился Егор. — Вы что, все нерусские?

— Всякие есть, — ответил за всех Султанов, а в дверь уже проходили женщины с авоськами и мешками, потом Айс со своим мольбертом.

Последним появился Сорокин, ввергнув деда в сильное смущение.