Глава девятая

«КОНТР-3»

Архиепископ Константинополя — Нового Рима, Вселен­ский Патриарх православной церкви Варфоломей Иван I принимал прихожан в своей келье, запрятанной в недрах Бенисского монастыря.

Обычно прихожане являлись пешком, проходя от вок­залов метро Константинополя по живописнейшим склонам Унульских холмов, мимо не менее живописных развалин крепости Царьграда, столицы Византийской империи. Но монастырь имел и собственное метро, о чем знал очень узкий круг людей. Была у патриарха и личная станция метро, о чем, кроме него, знал только инк охраны. Двое прихожан, которые в данный момент находились у пат­риарха, прибыли именно этим путем.

Варфоломей Иван I своим происхождением был обязан русской генеалогической ветви Патриарха Всея Руси Сав­вы III и болгарской ветви каноников православия, ведущей род от Романа Белева, агемона Софии. Шел патриарху всего девяносто второй год, но выглядел он на все двести: высокий, сутулый, худой, как скелет, лысый, с остатками седых волос на висках,— отшельник, проведший в пустыне не один десяток лет без воды и пищи. Но взгляд его был полон энергии, силы и магической власти, способной ос­тановить любого, кто захотел бы причинить ему вред.

Гостями патриарха были Пайол Тот и Джордан Маль­грив, хотя вряд ли кто-нибудь мог узнать их в обличьях столетних седовласых старцев. В келье Варфоломея они бывали не раз, но привыкнуть к тому, что это — целый мир с дремучим лесом, рекой, горами и небом с вечной луной в десять раз больше земной Луны, не могли, хотя вполне понимали термин «хронопетля». Потому что келья патриарха, по сути, и была своего рода петлей во времени, «перпендикулярным тупиком», созданным то ли самим патриархом, то ли оставшимся со времени рождения ме­тагалактики с «многопузырчатым» пространственно-вре­менным континуумом.

Вход в «келью» начинался картиной в тяжелой брон­зовой раме, висящей на стене личной молельни патриарха. Картина изображала уголок старинной русской избы с ико­ной Божьей Матери, перед которой теплилась неугасимая лампада. Войдя в картину, гости действительно оказыва­лись в избе, окруженной мощным лесом на фоне закатного неба.

По обычаю перекрестились перед иконой и сели в гор­нице за отсвечивающий медвяной желтизной деревянный стол, который тут же был накрыт скатертью и заставлен яствами в старинном славянском стиле, не отведав кото­рых беседу нельзя было начинать. Поэтому трапезничали молча и долго, не торопясь, зная, что во внешнем мире за все время пребывания здесь истечет буквально один квант времени. Затем, также не торопясь, повели разговор, причем не мысленный, а словами, изредка добавляя сло­ган-обороты для образности речи. Это тоже было тради­цией и соблюдалось неукоснительно.

Когда приступили к напиткам, хозяин с улыбкой пред­ложил «исповедаться». Голос его был тих, приятен и зву­чен.

— Давайте начнем с беспристрастной, так сказать, ска­лярной оценки информации, если не возражаете.

— Универсальная скалярная оценка информации невоз­можна в принципе,— сказал прямой Пайол Тот.— Оценки всегда векторны.

— Я понимаю, что вы хотите сказать. Данные, полу­ченные в плоскости низших измерений, сохраняют значи­мость только в пределах этой плоскости. Это знали еще наши предки. Но все же попытаемся оценить и уровень выше. Тем более что правила Игры более высокого по­рядка могут осуществляться лишь благодаря тому, что су­ществуют элементарные правила.

— Это метаэтика. Вы прекрасно знаете, что смена за­конов неизбежна.