– Я пока воздержусь от комментариев.

Инспектор осознавал, что если раскроет преступление и заявит об этом во всеуслышание здесь, на борту корабля, то разделит участь погибших.

Его работа была не только трудной, но и очень опасной.

Первым делом требовалось выяснить, когда было принято решение переоборудовать танкер в комфортабельный лайнер, кто проводил реконструкцию и еще массу подобных скучных фактов, скрытых за непреодолимой блестящей завесой, созданной газетной шумихой. Порой на какой то предмет направляется столько юпитеров, что самого предмета уже и не видно. Так было и с «Кораблем Наций»: Дауэс видел, слышал, читал о нем столько, что в конце концов с изумлением убедился, что не знает о нем ровно ничего.

Коллеги инспектора расценили его позицию как «моральную трусость». А он лишь пожал плечами и продолжал работать.

Глава 4

Условие было такое: сначала убийство, потом деньги. Римо показалось, что Чиун слегка кивнул: реденькая седая бородка еле заметно дрогнула, пальцы с длинными ногтями мирно покоились внутри ладоней. Он был одет в дорогое кимоно, расшитое и украшенное драгоценными камнями, оправленными в серебро. Ни разу за десять лет Римо не видел нам нем такого.

Перед тем как пойти на переговоры, Римо спросил учителя, не надеть ли ему, Римо, кимоно.

– Не нужно, – ответил тот. – Ты есть то, что ты есть, и это хорошо.

Раньше Чиун никогда не хвалил Римо. Но с того момента, когда Римо, вернувшись на небольшую моторку, пришвартованную неподалеку от Вирджиния Бич, штат Вирджиния, заявил, что с его стороны было непростительной глупостью работать на страну, которая больше не хочет себя защищать, Чиун вдруг проникся к нему уважением и стал так безудержно хвалить своего ученика, что тот затосковал по былым насмешкам.

– Почему ты решил, что глуп и ничего не стоишь? – возмутился Чиун в тот памятный день. – Очень немногие познали возможности человеческого тела и научились их использовать. Ты – один из них. Ты овладел искусством Синанджу, ты умеешь мыслить и действовать, как сверхчеловек.

– Нет, папочка! Ты был прав, когда говорил, что мечешь бисер перед свиньями. Да, благодаря тебе я овладел искусством Синанджу, но что из этого? Чем я был, черт побери? Ровным счетом ничем! Я был ничем, когда ты начал меня обучать. Я не знаю своих родителей, я воспитывался в приюте. У меня нет прошлого, нет настоящего, нет и будущего. Если нуль умножить на нуль, получится нуль.

Чиун улыбнулся. На его желтом иссохшем лице невольно отразилась радость, которую он старательно скрывал.

– Нуль, говоришь, ничто? Никчемный, ничего не стоящий человек? Уж не думаешь ли ты, что Мастер Синанджу может быть настолько глуп, чтобы вливать океан своей мудрости в треснувший сосуд? Что Чиун не способен распознать, кто чего стоит? По твоему, я – идиот? Отчаяние помутило твой разум, если ты считаешь, что я допустил ошибку!

– Не смейся надо мной, папочка, прекрати, – сказал Римо.

Писклявый голосок Чиуна перешел в радостное кудахтанье.

– Это я то ошибся? Я? – повторял он. Такая возможность развеселила его, как погремушка младенца. – Я, оказывается, принял неверное решение?

– Нет, ты не принимал неверного решения. Твои земляки регулярно получали плату за мое обучение. Никакой ошибки, ты поступил правильно. Золото посылали в деревню Синанджу ежегодно и без задержки. Ты не просчитался.

Чиун медленно помотал головой.

– Не ет, – сказал он. – За плату я мог научить тебя владеть телом, но ни за какие деньги не стал бы учить тебя искусству Синанджу, если бы ты этого не заслуживал. Твое обучение продолжалось каких нибудь десять лет, тогда как другие тратят на это целых пятьдесят, с самого рождения. К шестидесяти годам ты станешь настоящим Мастером Синанджу, это говорю тебе я.