— Приехали, — проговорила Инга, чуть сбавляя скорость. — Дальше куда?

Валя поколебалась и назвала адрес Тенгиза. Она не собиралась оставаться у него ни дня, просто ее преследовало неодолимое желание хоть на мгновение взглянуть ему в глаза. Спросить, как можно обнимать сонное, бесчувственное тело под прицелом фотокамеры и каково клясться в любви человеку, которого сам же вымазал грязью с головы до ног.

Инга послушно развернула машину на перекрестке и понеслась в указанном ей направлении. Вскоре они уже стояли у знакомого дома, который Валя покинула несколько дней назад.

— Спасибо. — Она протянула девушке деньги.

— Пожалуйста. — Та спрятала купюры в бардачок, помахала на прощанье рукой и умчалась в ночь.

Валя подошла к двери подъезда, долго стояла, прежде чем набрать код домофона — ключи от квартиры она позабыла в спешке и суете, когда уезжала к Антошке. Наконец решилась, набрала нужные цифры.

Никто не отозвался. Валя надавила на «сброс» и повторила вызов. Снова молчание.

«Спит, — с ненавистью подумала она о Тенгизе. — Спит себе спокойно, подонок, мразь! И совесть его не мучает нисколечко».

Валя в третий раз, со всей силы принялась жать на потертые, металлические кнопки. Домофон внезапно захрипел, затем из динамика донесся чужой, далекий, словно замогильный, голос:

— Да. Кто там?

«Наверное, не туда попала», — решила Валя. Она уже дотронулась пальцем до клавиши «сброса», но голос повторил громче:

— Кто это?

Ей пришло в голову, что Тенгиз мог позвать гостей, и это говорит один из них, в то время как сам хозяин пребывает в отключке.

— Позовите Тенгиза, — попросила она в динамик.

— Тенгиза? — задумчиво переспросил странный голос. — А его нет.

— Куда это он, интересно, делся? — с раздражением произнесла Валя. — В ларек побежал?

— Он умер.

Она едва не упала, поскользнувшись на обледенелом асфальте, и вовремя ухватилась за ручку двери.

— Что за идиотские шутки? Кто это, вообще, говорит?

— Его отец. И это не шутки… Валентина. Ведь ты Валентина, правда?

Теперь Валя отчетливо расслышала в голосе южный акцент, который поначалу не заметила. У нее резко закружилась голова, ноги подкосились. Она буквально висела на дверной ручке, готовая вот-вот лишиться чувств.

— Заходи, — сказал Муртаз Аббасович.

Запищал сигнал, снимающий блокировку. Валя, не помня себя, зашла в подъезд. Добрела до лифта, дождалась, пока раскроются двери.

Муртаз Аббасович ждал ее на лестничной площадке. Он был без пиджака, в одной ослепительно белой рубашке и галстуке. Лицо его было красным и совершенно мокрым, но спокойным.

— Что случилось? — с ходу бросилась к нему Валя. — Что с Тенгизом? Он заболел?

— Он вскрыл себе вены. Три часа назад. «Скорая» опоздала, слишком большая потеря крови. — Муртаз Аббасович говорил ровно и тихо, словно читал молитву.

Валя остановилась на месте, отпрянула от него.

— Не может быть! Вы… вы обманываете меня! Нарочно обманываете, издеваетесь!

Он устало уронил руки.

— Если бы. Если бы обманывал. Все так и есть. Идем. — Муртаз Аббасович повернулся к Вале спиной, вошел в квартиру. Она на негнущихся ногах последовала за ним.

В комнате царил трам-тарарам. Постель была раскрыта, на полу валялись простыни, перепачканные кровью, какие-то пузырьки из-под лекарств.