— Значит, вы ничего не знаете?! Тогда я вам кое-что расскажу. Филипп очень разозлился, когда узнал, что папа не позволит ему на мне жениться.

Она вскинула голову и самодовольно улыбнулась. Я не удержалась от колкости:

— Возможно, Филипп плохо тебя знает.

Это ее рассмешило.

— По правде говоря, дело не во мне, — призналась она, — а в том, что я папина дочь. Но когда маму… Когда мама умерла, папа передумал. Он тогда многое решил заново. Я думаю, он хотел задеть Филиппа.

— Зачем ему задевать Филиппа?

— О… просто потому, что это доставляет ему удовольствие. Папа не любит людей.

— Уверена, это неправда. Нельзя не любить… всех подряд… без причины.

— Папа необычный человек. — Она говорила чуть ли не с гордостью, а голос дрожал — то ли от ненависти, то ли от восторга.

— Каждый человек чем-нибудь не похож на остальных людей, — заметила я.

Она тоненько засмеялась. Я заметила, она всегда так смеялась, когда говорила об отце.

— Он не любит меня, — продолжала она. — Понимаете, я похожа на маму. Нуну говорит, что я с каждым днем становлюсь все больше похожей на нее. Я напоминаю ему о ней.

— Ты слушаешь слишком много сплетен.

— Вы их совсем не слушаете?

— Пересуды — не самое лучшее времяпровождение.

Это ее тоже рассмешило.

— Сами-то вы не всегда проводите время наилучшим образом.

Я покраснела, а она погрозила мне пальцем.

— На самом деле вы очень даже любите сплетни, мисс. Ну и что? Вы мне за это нравитесь. Будь вы такой чистенькой и прилизанной, какую из себя изображаете, я бы вас на дух не переносила.

Я переменила тему.

— Почему ты говоришь с отцом так, будто побаиваешься его?

— Но его все боятся.

— Я не боюсь.

— Правда, мисс?

— Почему я должна его бояться? Если ему не понравится моя работа, он скажет об этом. Я уеду и больше никогда его не увижу.

— Да, вам легче. Мама боялась его… ужасно боялась.

— Она тебе сама говорила?

— Нет, но я понимала. А потом, вы же знаете, что с ней произошло.

— Не поторопиться ли нам? Если мы будем попусту терять время, то вернемся в сумерках.

Она тоскливо посмотрела на меня и проговорила:

— А как вы думаете, когда люди умирают… не просто умирают, а когда их… Как вы думаете, они выходят из могил? Может быть, они возвращаются в мир и ищут…

Я резко оборвала ее:

— О Господи, Женевьева, какой вздор у тебя на уме!

— Мисс… — Она понизила голос, но ее слова прозвучали, как крик о помощи. — Ночью я просыпаюсь от испуга и слышу в замке какие-то звуки.

— Женевьева, я тоже иногда просыпаюсь от какого-нибудь испуга. Обычно, когда приснится что-нибудь плохое.

— Шаги на лестнице… стук… Я ведь слышу их! Слышу! Лежу, дрожа от страха… и ожидая увидеть…

— Маму?

Девочка явно просила меня о помощи. Я вздохнула. Бессмысленно убеждать ее в том, что она говорит ерунду, что привидений не бывает. Ей это не поможет: она подумает, что это обычные взрослые разговоры, которыми те утешают капризных детей.

Я сказала:

— Послушай, Женевьева, давай на минутку допустим, что привидения бывают и твоя мама в самом деле приходит в замок.