Изменить размер шрифта - +
А вас, господин д'Эпернон, он сделает маршалом Франции, так как вы защитите Лувр.

Д'Эпернон ничего не ответил на это. Он молча подошел к окну и стал смотреть из него. Вдруг он откинулся назад и вернулся к Крильону, говоря:

— Со всех сторон к Лувру стекается народ! Я вижу, как блестят дула мушкетов, слышу, как ропщет и волнуется народ…

— Ну что же! Пожалуйте на свой пост, господин командир швейцарского полка! Прикажите запереть все выходы и направить пушки!

В этот момент в дверь комнаты, где содержался герцог Гиз, раздался стук.

— Это монах, — сказал Крильон. — Откройте ему, Мовпен! Шут открыл дверь. Герцог стоял у окна, повернувшись спиной к двери: монах был у самого порога, он всхлипывал и прижимал платок к глазам. Затем он поклонился и медленно пошел по коридору.

— Послушайте-ка, батюшка, — крикнул ему вдогонку Мовпен, — если вам так жалко герцога, то постарайтесь внушить черни, собирающейся под стенами Лувра, чтобы она мирно разошлась по домам!

Монах утвердительно кивнул головой и пошел за швейцарцем, которому Мовпен поручил вывести его за калитку.

Тем временем ропот толпы все усиливался, и все чаще из общего гула вырывались отдельные взбешенные голоса.

— Вот что, Мовпен, — сказал Крильон, — я боюсь, что мы не успеем послать за Кабошем, и мне пришла в голову отличная мысль. При первом же выстреле из толпы вы возьмете один из пистолетов, войдете в комнату к герцогу и… размозжите ему голову!

— Вы приказываете мне это именем короля?

— Да, приказываю вам это именем короля!

— Ну, так это и будет сделано. Только одно меня смущает: ведь мы хотели бросить голову толпе. Как же мы отделим ее от туловища?

— Мы выбросим ее вместе с туловищем, только и всего — решил Крильон.

Вдруг послышался звук выстрела, д'Эпернон быстро откинулся в сторону, просвистела, разбив окно, пуля и рикошетом ранила швейцарца в ногу.

— Ступайте! — приказал Крильон Мовпену. Шут взял пистолеты и бросился в комнату Гиза.

— Господа, обнажите головы и молитесь за упокой души его высочества герцога Гиза! — торжественно произнес герцог Крильон.

 

 

Теперь, стоя у окна и думая о способах вернуть утраченную свободу, герцог Гиз внезапно увидал среди монахов, толпившихся на дворе, мощную фигуру о. Альфонса. Вот тогда-то ему и пришла в голову мысль потребовать себе исповедника. Он надеялся на свою обычную удачу — вдруг этим исповедником окажется действительно о. Альфонс? А если и нет, то не велика беда! Ведь имя герцога Гиза пользовалось достаточным обаянием и престижем в среде духовенства! Словом, он высказал Мовпену свое желание, и какова же была его радость, когда в вошедшем монахе он узнал действительно о. Альфонса!

Когда Мовпен оставил их одних, монах взволнованно подбежал к герцогу, воскликнув:

— Как? Неужели вы — тот человек, которому предстоит умереть? И вас-то я должен напутствовать? Невозможно! Невозможно!

— Увы, тем не менее это неизбежно.

— Но король никогда не осмелится…

— Да, будь король здесь, он тысячу раз подумал бы, прежде чем решился занести меч над моей головой, однако его нет, как вы знаете, а его слуги в точности исполнят его волю!

— Но я кинусь к народу, буду умолять скорее идти на помощь и спасение правой руки святой церкви!

— Вы этим только ускорите мою гибель, батюшка! При первом же натиске на Лувр моя голова скатится с плеч!

— Бог не допустит этого!

— Ну, так попросите Его совершить чудо!

Монах сел на стул. схватился обеими руками за голову и несколько минут провел в тревожной задумчивости.

Быстрый переход