Ощущения совсем не те, что были у меня с Сукаром на Церемонии. Тогда это было похоже на укус огненных муравьев. Сейчас же внутри меня тлеет огонь, который давит на холодную ночь. Внутри меня – волны, что бьются о скалистый берег.

Все еще обнимаясь со мной, Руджек смотрит мне в глаза. Его щеки пылают.

– Было… приятно.

Спиной я чувствую кору дерева Гаэр. На этот раз никаких шипов. Руки Руджека лежат теплым грузом на моих предплечьях, и он стоит так близко, что его грудь почти касается моей. Он осознает это и пытается отстраниться, но я держу его за руку. Мне нужно, чтобы он догадался о связи между детьми и Храмом, но он иначе толкует мои намерения.

– Арра. – Он произносит мое имя своим гортанным тембром, растягивая его, как песню.

Наконец-то. Моя погибель.

Руджек снова смотрит на меня тем же взглядом, но я напрягаюсь, увидев крадущихся за его спиной мужчин. Их пятеро, и я никого не узнаю – на них нет ни доспехов городской стражи, ни нарядных элар. Руджек понимающе кивает мне и поворачивается на каблуках, положив руки на рукояти своих скимитаров, ожидая, пока мужчины подойдут поближе. Я внимательно вглядываюсь в их грубые лица с глубокими морщинами. От моего взгляда не ускользают и их поношенные туники, испачканные в грязи. Но меня раздражает не внешность этих мужчин, а то, что я читаю в их взглядах, – угроза.

– Ориши ответили на наши молитвы, – говорит один из мужчин. Его голос низкий и бурлящий, как скрежет камня о камень. – Они подали нам сына визиря и дочь жрицы Ка. Мы накажем вас, и они простят Тамар за трагедию, постигшую Королевство.

Трагедию – это он говорит о моей матери.

Руджек достал скимитары еще до того, как мужчина закончил свою речь. Я прекрасно вижу, что никакие разговоры не помогут. Их не переубедить. Люди хотят ответов, а такие люди, как эти, предпочитают действовать своими мечами. Визирь недаром не отпускает Руджека из своего поместья без сопровождающих. Майк и Кира – не просто слуги, которые приносят ему тапочки или накидывают плащ на плечи. Они не только его друзья. Майк и Кира тренировались на арене большую часть своей жизни, прежде чем пройти жесткий отбор и стать жандарами.

У семьи Омари есть враги. Титул визиря принадлежал им в течение многих поколений, и нет недостатка в тех, кто бы хотел их свергнуть. Моя мать – первая среди них. А как же враги, которых накопила она за эти годы? Семьи детей, которых она забрала ради Шезму.

Мужчины вытаскивают свои изогнутые клинки, лезвия которых похожи на полумесяцы. И хотя Руджек единственный, у кого в руках сразу два скимитара, клинки этих мужчин так же остры. Это вовсе не похоже на ситуацию во время фестиваля Кровавой Луны – те мальчики из племени Лито были обычными болтунами. Эти же мужчины наступают на нас без предупреждения, и Руджек бросается вперед, чтобы встретить их сталь. Я стискиваю зубы в отчаянных поисках того, что можно было бы использовать в качестве оружия. Как жаль, что со мной нет моего посоха или хотя бы какой-нибудь крепкой палки – вокруг лишь дерево и почва, которая дрожит под моими ногами.

Руджек скрещивает клинки сразу с двумя противниками и разворачивается, чтобы остановить третьего, который бросается прямо на меня. Мастерство моего друга становится очевидным с каждым ударом. Руджек становится единым целым со своим оружием. Он пригибается и делает выпады, словно огромный леопард. Мужчины целятся ему в горло, в сердце и в живот. Каждый их удар может стать смертельным, но Руджек отбивает их с легкостью и изяществом. Руджек всегда хвастался, что он один из лучших фехтовальщиков города, не считая жандаров. Вполне возможно, так и есть, хотя я ни за что не признаюсь ему в этом. Развернувшись на каблуках, Руджек рассек одному из мужчин плечо, а другому – корпус. Напряжение сковывает его шею, пока он наносит удар и отступает.