Я вылезаю из постели Сукара и иду к ведру, чтобы плеснуть себе в лицо водой, но там пусто. Я выхожу из комнаты, стараясь не глядеть в зеркало – мне страшно смотреть на себя. Сукар и Эсснай зажгли факелы в коридоре. Я прохожу по длинному помещению и заглядываю в комнаты. У некоторых слуг вроде Сукара были отдельные кельи, но большинство работников Храма жили в общих покоях. Моих друзей нигде нет. Я пытаюсь мысленно дотянуться до них, но я слишком устала. Магия угасает.

Сукар высовывает голову из кухни:

– Так и знал, что это ты.

Он прислоняется к дверному косяку. Его татуировки вернулись в исходное положение. Тигриные полоски снова тянутся через лоб.

– Было уже поздно, так что мы не хотели тебя будить. – Сукар отталкивается от стены. – Ты как?

Я пожимаю плечами – лучше уж так, чем лгать. Я улавливаю резкий запах. На кухне что-то сгорело.

– Что это за ужасный запах?

– Тушеная курица, – говорит Эсснай. – Особый рецепт моей матери.

– На вкус она еще хуже, – добавляет шепотом Сукар.

– Я все слышала, – кричит с кухни Эсснай.

«Время пришло, Арра, – шепчет бабушка у меня в голове. – Пойдем».

Я ее не спрашиваю. Мои ноги шагают сами собой, прежде чем я успеваю понять, в чем дело.

– Эй, куда ты? – спрашивает Сукар, догоняя меня. – Еда не так уж плоха.

Я останавливаюсь посреди двора. Ночной ветер продувает меня насквозь. Не считая небольшой области, освещенной лунным светом, большая часть двора погружена во мрак.

– Кто-то идет.

Эсснай догоняет нас, и мои друзья пристально смотрят в сторону ворот. От моей кожи тянутся искры магии. Их что-то привлекло. Сукар вздрагивает рядом со мной и вдруг вытаскивает свои серпы. Его татуировки горят так ярко, что я прикрываю глаза рукой. Внезапно меня ударяет порыв ветра – так сильно, что я едва не падаю на землю. То же самое произошло и с моими друзьями. У меня нет времени гадать, что случилось. Свет от татуировок Сукара тускнеет, и моя магия вновь успокаивается.

В десяти шагах от нас кто-то лежит, свернувшись на земле калачиком.

Я замечаю на фигуре изодранную элару, испачканную в крови. О нет. Я бегу, спотыкаясь практически на каждом шагу. Шепот в голове становится все громче и громче, пока не заглушает мои крики. Я падаю рядом с Руджеком. Слезы застилают мне глаза и душат. Так много крови. Слишком много. А еще он весь в грязи, как будто его выкопали из могилы. Моя магия тянется нащупать его ка, но затем отскакивает и рассеивается в воздухе. Я сосредотачиваюсь на исцелении, но эта магия тоже исчезает. Вождь Лито внутри меня не понаслышке знает о смерти. Он многих вернул с того света. Но как бы сильно я ни старалась, магия отскакивает от изувеченного тела.

Боги, нет. Как он мог оказаться здесь после того ужасного происшествия в Темном лесу? И даже сейчас я не могу его спасти. Должен же быть какой-то выход. Не может быть слишком поздно.

– Арра, – говорит Эсснай и садится на корточки рядом со мной. – Он вознесся.

– Нет, нет, нет, – шепчу я. – С ним все будет в порядке.

И Сукар, и Эсснай тянут меня прочь, а у меня нет сил бороться с ними. Он мертв, и проклятые крейваны отправили сюда его труп, чтобы поиздеваться надо мной. Другого ответа быть не может.

Молчание тянется и длится, унося с собой мою боль. Но затем Руджек начинает шевелиться.

– Во имя двадцати! – кричит он, откашливаясь. – Мне что, опять снится сон?

Что-то внутри меня рушится.