Эфия встает:

– Не благодари.

Не могу сказать, говорит она с ним или со мной. Руджек бросается на нее, но меня обволакивает магия Эфии, и мы исчезаем в буре ветра и дождя.

Мир вокруг исчезает – долина, Руджек, палатка, костер. В ушах у меня гремит гром, а молния бьет так близко, что опаляет волосы на руках.

Дождь больно хлещет по коже, и облака обволакивают наши ноги. Мы стоим на вершине горы, холод пробирает меня до костей.

– Ты разочаровываешь меня, сестра.

Голос Эфии воет сильнее ветра.

– Я-то думала, тебе хватит ума не убегать с мальчишкой на край света. Вижу, что ты ничем не отличаешься от других. Какие же вы все эмоциональные. Хотя я признаю, что он был очень вкусным – вкус его кожи вдохновляет – и то, что он может делать своим…

– Заткнись! – рычу я подобно загнанному в ловушку зверю, готовому к атаке.

Шепот в моей голове звучит совсем тихо, но магия уже собирается на кончиках пальцев, подпитывая меня. Колдуны жаждут мести. Как и я. Я тоже хочу отомстить.

– Ты просто ничто, Эфия. Ты меньше, чем ничто.

Она наклоняет голову в сторону, рассматривая меня, и улыбка исчезает с ее лица.

– Ты живешь только для того, чтобы освободить хозяина нашей матери, – продолжаю я. – Ты хоть понимаешь, как это убого?

Она моргает от капель дождя. Ее мокрые волосы спадают на плечи спутанными прядями. Я вижу маленькую девочку, какой она была всего несколько месяцев назад. Ее глаза сверкают любопытством и удивлением ребенка. Маленькая девочка, которая пыталась забрать мою боль и почти тут же искалечила меня своей магией.

– Магия вождей придала тебе храбрости, – говорит сестра, отмахиваясь от оскорблений.

Я молчу, и ветер толкает нас на шаг ближе друг к другу.

Она смеется, оглядывая меня.

– Стоило догадаться, что они свяжут себя с тобой. Они выбрали тебя, чтобы спрятаться, поскольку я не могу заглянуть в твой разум. Очень умно с их стороны, но ничего не выйдет. Я получу то, что принадлежит мне.

Боль разрывает мой живот, когда лицо бабушки вспыхивает в моей голове. Я помню ее белые косы и как они рассыпались по ее плечам, когда мы сидели в палатке. Она уже тогда видела настоящую Эфию – змею, зеленоглазого демона. И все же бабушка не могла ничего сделать, чтобы остановить ее. Никто из нас не мог. Моя сестра слишком сильна.

Магия, ревущая во мне сейчас, – это последний акт сопротивления моей бабушки. Она и остальные вожди знали, что моя сестра придет за ними. Бабушка предвидела это. Нет нужды спрашивать, что случилось с ка остальных колдунов. Должно быть, Эфия поглотила их, чтобы стать еще сильнее.

– Ты всего лишь болезнь, – говорю я и бью сестру в грудь.

Мы падаем. Долго. Под нами осыпается земля. Брыкаясь и крича, мы с сестрой летим вниз, превратившись в сплошной комок из переплетенных рук и ног. Эфия пытается войти в пустоту между пространством и временем – но я хватаю ее за запястье. Мое прикосновение словно извивающаяся гадюка, что впивается в ее кожу клыками. Она взвизгивает от волнения – первого в ее жизни. Я не могу ее удержать, и она вырывается из моих рук, исчезая.

Я падаю на землю, и мой мир разлетается на тысячу осколков.

36

Я поднимаюсь с потрескавшейся земли. Сделанного не воротишь. Я не могу смотреть на Руджека и просто иду к палатке, чтобы переодеться в сухую одежду. Даже когда я сажусь к огню, охвативший меня озноб не проходит. Руджек уже дважды умылся в ручье, но сладковатый аромат Эфии не исчезает. Она пометила его своим запахом – словно собака, что метит свою территорию. Остаток ночи тянется невыносимо долго, и я теряю счет времени, ожидая рассвета.