Толпа расступается, образуя дорожку в середине двора. Так много любопытных глаз наблюдает за Руджеком. Так много застенчивых улыбок, что сияют в тусклом свете факелов. Но вот его взгляд останавливается на мне. Его губы растягиваются в улыбке, пока родители берут его за руки.

– Я представляю вам Руджека из дома Омари, плоть от плоти моей, – раздается над толпой громкий голос визиря.

– Уже не мальчик, но мужчина, – добавляет Серра. – С этого дня он будет называть себя только так.

– Наследник Омари, – объявляет его отец, – и будущий визирь Всемогущего королевства.

– Пусть знают все, – впервые раздается спокойный голос Руджека. – Я вышел из тени собственного отца.

Толпа принимает его заявление одобрительными кивками, и музыканты начинают играть на флейтах и арфах. По двору скользят три танцовщицы в нарядах столь легких, что нет нужды напрягать воображение. Первая – высокого роста, с длинными ногами и кожей насыщенного коричневого цвета, которая приковывает взгляды. У второй танцовщицы губы цвета огня, а вокруг ее длинных кос вьются яркие ленты. Третья женщина извивается всем телом и хлопает ресницами в сторону Руджека, как будто они единственные люди во всем дворе. Теплый румянец ползет вверх по его шее, и его щеки слегка горят. Он делает шаг назад, когда три девушки приближаются к нему, но отец подталкивает его вперед. Некоторые мужчины из толпы свистят. Некоторые просто смеются.

Дурацкая традиция.

Я отворачиваюсь, чтобы не злиться на женщин, ползающих по Руджеку, подобно застрявшим в меду жукам. Из толпы выскальзывает Кира с бокалом медового вина.

– Не против, если я украду свою аму? – Она берет Эсснай за руку и целует ее ладонь. Эсснай улыбается, и я вижу блеск в ее глазах. – Она всю ночь была той еще своенравной птицей.

От тоски у меня сжимается грудь, и я опускаю голову.

Я скольжу пальцами по лбу, глядя на то, как Эсснай и Кира исчезают среди людей.

В толпе раздаются вздохи, и я резко поворачиваю голову. Танцовщицы продолжают извиваться своими гибкими телами под звуки музыки. Наблюдая за похотливыми взглядами так называемых приличных мужчин, я чувствую, как моя кожа покрывается мурашками. Возможно, когда-то мерзкий жрец Ка точно так же смотрел на Тай и Нези, изнывая от желания сделать с ними отвратительные вещи. И сделал. Арти тому доказательство.

Как только танец заканчивается, Руджек опускается на одно колено, и девушки по очереди целуют его в лоб. Он снова встает, и толпа взрывается радостными криками и хлопает его по спине. Я слышу голос Гильдмаса-Тер Охакима – высокого худощавого мужчины, главы гильдии рабочих:

– Танцуй на моей церемонии такие девушки, я бы не смог себя контролировать.

Когда Арти рассказала всем о пропавших детях, он не выглядел таким заинтересованным.

Майк пробегает рядом со мной, толкая меня под руку:

– Ты же понимаешь, что его бесит эта церемония?

Левая щека Майка распухла, и на ней выделяется кровоподтек темно-фиолетового цвета.

Я бросила сердитый взгляд в сторону Руджека.

– О да, бедняга сейчас страдает.

Его окружают несколько человек, но он то и дело поглядывает в нашу сторону. Руджек умоляет взглядом, чтобы кто-нибудь пришел и спас его – но он не получит от меня никакой помощи.