Я прижимаюсь спиной к стене, и мои пальцы ищут опору на скользкой грязи. Воздух судорогами вырывается из легких, и комната кружится передо мной. Глаза слезятся. Передо мной лежат пропавшие дети. Я делаю шаг к ним, но Арти поднимает руку, останавливая меня. Я борюсь с ее магией: зубы громко скрипят, а кулаки прижаты к бокам. Я кричу, но она останавливает и мой крик.

Арти разложила детей в одну линию у основания алтаря. Семеро детей лежат на импровизированных тюфяках, над головой у каждого ребенка стоит банка с серым дымом. Их грудь поднимается и опускается, пока тихое сопение наполняет комнату. Здесь очень холодно, но Арти укрыла их одеялом. Требуется всего мгновение, чтобы понять, что за серый туман клубится у них над головами. Это их ка. Арти украла их души и заперла в банках.

В комнате пахнет сыростью и плесенью. Я чувствую, как мои ногти впиваются в каменную стену. Арти не остановила меня. Ногти ломаются, и теплая кровь смешивается с грязью. Мне нужна боль, иначе я упаду на колени. Иначе я умру изнутри. Иначе у меня не останется сил.

Я пытаюсь заговорить, но слова не складываются в предложения. Я словно ребенок, который впервые в жизни использует свой язык. Не будет тебе покоя ни в этой жизни, ни в следующей. Я позабочусь об этом. У меня не получается произнести эту угрозу вслух, но я весьма серьезно настроена. Я найду способ покончить с моей матерью.

Арти долго смотрит на детей и что-то шепчет себе под нос. Одинокая слеза скатывается по ее щеке. Это – самая настоящая пощечина мне, семьям и людям, которые оплакивают пропажу детей. Тоска и печаль переполняют ее налитые кровью глаза, но эмоции улетучиваются, когда она поворачивается к алтарю. Любая иллюзия сожаления – это всего лишь иллюзия.

Вместо молитв к оришам здесь стены покрывают заклинания, написанные кровью. У букв имеются странные края и изгибы и беззастенчивая смелость в штрихах. Змеиный узор пронизывает текст, как огромное морское чудовище. Внутри ее тела Арти нарисовала две сошедшиеся сферы – символ связи. Есть и другие символы: виноградные лозы, глаза и звери с зубами, которые выглядят такими острыми, что могут разрезать камень. Таких символов я еще никогда не видела.

Оше встал в угол, ожидая следующего приказа. Я смотрю на его бритую голову, на золотые кольца в ушах – но не вижу отца. Человек является человеком благодаря его ка, и у Оше она заперта где-то глубоко внутри. Он не заслужил этого. Мой отец всегда был так добр к Арти, даже перед лицом ее безразличия.

– Почему ты нас так ненавидишь? – выкрикиваю я.

– Ненавижу? – переспрашивает Арти нахмурившись. – Не говори глупостей. Я не испытываю к вам ненависти.

Я теряю дар речи, глядя на ее растерянное выражение после всех преступлений.

– Я разочарована в тебе, это правда. – Она морщит нос. – Ты могла бы быть и сильнее.

– Разочарована?

Слово меня ранит, но тут я вижу своего друга. Ужас от того, что сделала моя мать, перевешивает облегчение от того, что я наконец нашла его. Мой друг крепко спит, и на его губах играет легкая улыбка. Кофи. Мальчик, который изо всех сил старается досадить Руджеку и рассмешить меня. Мальчик с тысячью и одной рыбацкой сказкой. Надеюсь, ему снится какое-нибудь дикое приключение на Великом море – что угодно, только не этот кошмар. Я обязана убедить Арти отпустить его. Под черным льдом, покрывающим ее сердце, должно быть хоть что-то хорошее. Я хочу спасти их всех, но если получится спасти хотя бы одного… Я сглатываю неприятную желчь в горле. Ужасно, что я так думаю, но если я могу спасти только Кофи, что ж, так я и поступлю.

– Он не страдает, – комментирует Арти, тоже глядя на него.