– Странно они себя как-то ведут. Мы тут шумим, а они и ухом не ведут.

В этот момент из-за деревьев поднялся и взмыл вверх небольшой вертолет.

– Улетает! Сбежал!

Но тут же голос следователя всех успокоил:

– Господин Нахапетов, а мы к вам!

Что касается хозяина особняка, то он и не думал никуда сбегать, а, напротив, вовсю улыбался гостям.

– Ждал, ждал, – произнес он. – Милости просим! Наверное, хотите взглянуть на мой музей? Буду только рад.

Эта фраза заставила Сашу насторожиться еще сильней.

– Откуда он знает, куда мы хотим попасть?

Алиска молча пожала плечами.

Между тем хозяин дома продолжал излучать гостеприимство.

– Пройдемте на второй этаж.

Анатолий Андреевич побежал впереди всех, потом следователь с помощниками и Алиска с Сашей. Сам Нахапетов двигался последним, за ним шли двое сотрудников спецслужб, но он поглядывал на них через плечо с нежнейшей из всех возможных улыбок и то и дело предлагал присоединиться к экскурсии. Складывалось такое впечатление, что он попросту издевается над ними всеми. И Саше это совсем не нравилось.

Нахапетов подвел их к большой двери, облицованной красным деревом и бронзовыми накладками, и произнес:

– Вот мы и пришли! Что же вы не заходите? Прошу вас, не стесняйтесь. Любуйтесь экспонатами моего музея и не волнуйтесь, я денег с вас за это не возьму. Хи-хи-хи!

Музеем это было назвать сложно. Коллекцией – затруднительно. Скорее это было скопище вещей, пусть и старинных, и дорого выглядящих, но на первый взгляд не объединенных никакой общей идеей. Даже у Алиски в ее хламовнике была своя, пусть и кошачья, идея, а тут создавалось впечатление, что человек собирал всего понемножку. Была обеденная мебель, были статуэтки из фарфора и бронзы, была даже колонна из красивого розовато-коричневого мрамора, но почему-то только одна и в мелкую дырочку, словно по ней палили дробью.

И, конечно, тут были картины! Картин было много, и вовсе не обязательно все они были с животными. Если животные и попадали в кадр, то исключительно за компанию с человеком. Либо это был кавалерийский конь, либо охотничьи псы в составе большой охоты, либо крохотная левретка на руках у придворной дамы. Взглядом Саша судорожно шарил по стенам, но нужных ему картин он так и не увидел.

Нахапетов тоже стоял вместе с ними, и снова он насмешливо улыбался.

Длилось этого недолго, внезапно глаза его сделались холодными и жесткими, и он произнес:

– Неужели вы думали, что меня не предупредят о вашей затее? Как только заварилась вся эта каша с предполагаемым обыском моего особняка, мне позвонили, и я сразу же убрал все, что могло меня как-то компрометировать.

– Значит, признаетесь, что картины украли вы?

– Не для протокола, я подтверждаю, что вернул себе лишь то, что и так принадлежало мне.

– По какому это праву?

– По праву рождения.

– Если вы родственник Анны Дмитриевны, то она эти картины частично подарила, а частично продала. Это была ее воля, вы не имеете права ее оспаривать.

– При чем тут какая-то Анна Дмитриевна! – воскликнул Нахапетов. – Она и ее предки украли эти картины у моего предка!

– Так вы что… Вы потомок графа Шереметева?

– Прямой! А Иван Шереметев мой прапрадед!

– Крепостной художник? – ахнула Алиска.

– Так кто ваш предок? – спросил Саша. – Граф или его крепостной?

– Иван Шереметев был внебрачным сыном графа.