-  Хорошо. Предположим, что нашлись на земле предприимчивые люди, которые повторили по порядку все сигналы Марса: допустим даже, что на Марсе поняли нас и наши работы по устройству световых эффектов не пропали даром: скажите же, сэр, какой практический смысл в этих действиях? Чтобы убедиться в том, что на Марсе есть жизнь и жители, нет нужды меняться сигналами: это можно решить чисто теоретическим путем. Кто же из образованных людей нашего времени сомневается в том, что на Марсе есть люди и цивилизация? Все научные данные доказывают это ясно как день. К чему же нужна такая трудная проверка?

    -  В том-то и дело, сэр, - отвечал младший англичанин, - что значение этих световых сигналов более серьезно, чем вы думаете. Начало - половина дела. Если бы успешно завязались переговоры, то они скоро бы развились и у нас возникли бы более близкие сношения. Важно заключить только, так сказать, союз между двумя планетами.

    -  Не думаете ли вы, что между Землей и Марсом установится телеграф?

    -  Весьма возможно.

    -  Вы договоритесь, пожалуй, до того, что со временем найден будет способ пересылать на Марс не только предметы, но и живых людей.

    -  Это очень возможно.

    -  Нет, невозможно. Уже потому невозможно, что не найдется такого сумасброда, который согласился бы полететь в ядре на неизвестную планету.

    -  Вы думаете?

    -  Я в этом уверен.

    -  А я, в свою очередь, уверен в том, что если доказать вполне точным, логически-научным образом возможность долететь до Марса, то охотников совершить полет найдется такое множество, что придется отказать за недостатком места девяносто девяти из ста.

    -  Я с вами согласна, сэр, - вмешалась вдруг в разговор дама в трауре. - На земле слишком много горя и страданий, и немало найдется обездоленных судьбой, которые готовы даже на смерть, а не только на жизнь в другом мире, лишь бы оставить ненавистную землю, Да вот я, например. Я бы отдала все свое немалое состояние, если бы могла покинуть землю. Я с радостью улетела бы и на Луну, и на Марс, если бы только было можно вырваться из этого мира. Но, к несчастию, о таком путешествии можно только мечтать.

    -  Мало завидного представляет неизвестный мир, где, может быть, вас ожидает немедленная смерть, - сказал старший англичанин.

    -  А здесь разве нет смерти? - с горечью возразила дама. - Я убеждена, что в другом мире смерть не так зла и несправедлива, как на Земле.

    -  Осмелюсь спросить, мисс, - сказал второй иностранец - юноша, до сих пор не принимавший никакого участия в разговоре, - вы, вероятно, перенесли тяжелое горе?

    -  Да, сэр; я могу вам его поведать. Я потеряла любимого человека за несколько дней до нашей свадьбы. Он утонул в море, и с ним погибло все дорогое для меня на земле. Я говорю серьезно, что готова была бы улететь хоть на Марс, куда бы то ни было, чтобы только уйти от моего горя, которое всюду меня преследует. Я уже давно покинула дом и, как Агасфер, еду, еду, сама не зная куда и зачем, еду без цели, без интереса.

    -  Но разве на земле у вас нет других привязанностей, мисс?

    -  Нет. Я круглая сирота: ни отца, ни матери, ни близких родных у меня нет. Мой Эдуард составлял для меня все, и это все потеряно навеки. Я ни в чем не вижу отрады для себя в будущем, хотя мне все сулят счастье, так как я - очень богатая девушка.