Он взглянул на часы. Стрелки, настроенные на дилбианское время, показывали примерно полчаса до полудня. Внезапно он вспомнил, что не завтракал и не ужинал накануне, если не считать дилбианской еды, которую он, давясь, проглотил в Долине Разбойников. Он помнил, что видел хорошо оборудованную кухню, когда обследовал Представительство. Он оставил полиспаст на верстаке и открыл дверь в коридор, ведущий в жилую часть здания. В коридоре было темно, но ему показалось, что он заметил какое‑то движение за дверью, когда она открылась перед ним.

Но это было все, что он успел увидеть. Мгновение спустя на его затылок обрушился сокрушительный удар, и он провалился в рассыпавшуюся искрами темноту.

Когда он снова открыл глаза, сначала ему показалось, что он все еще спит в своей кровати в Представительстве. Затем он начал ощущать головную боль, она постепенно нарастала, пока не заполнила весь его череп, а следом за этим почувствовал неприятный вкус в носу и во рту, словно надышался какого‑то наркотического газа.

Он осторожно открыл глаза и обнаружил, что сидит на лесной полянке, на берегу ручья шириной в пятнадцать‑двадцать футов. Поляна была окружена невысокими зарослями, за которыми прятались стволы деревьев.

Билл заморгал. Перед ним на земле сидел, скрестив ноги, словно огромный Будда в пышных одеждах, Мюла‑ай. Видя, что его узнали, гемноид издал характерный булькающий звук.

– Добро пожаловать обратно в мир живых, э... Кирка‑Лопата, – приветливо сказал Мюла‑ай. – Я уже начал беспокоиться, придешь ли ты когда‑либо в себя.

– Что это значит – стукнул меня по голове, притащил сюда... – начал было Билл, но звук его собственного голоса и работа мускулов его челюсти настолько заполнили его череп головной болью, что он вынужден был замолчать.

– Я? – удивленно переспросил Мюла‑ай елейным голосом, удобно сложив руки на закутанном в ткань животе. – Как ты мог подозревать меня в подобном? Даю тебе честное слово, что я просто гулял в лесу и нашел тебя здесь, связанного.

– Связанного?.. – начал Билл, слишком потрясенный этими словами, чтобы обращать внимание на приступ боли, вновь охвативший весь череп от попытки заговорить. Он осознал, что у него связаны запястья за стволом дерева, на которое он опирается спиной. – Ты так просто не отделаешься! – набросился он на Мюла‑ая. – Ты прекрасно знаешь, что ни один дилбианин не способен ни на что подобное. Ты нарушаешь договор между людьми и гемноидами на Дилбии. Твои собственные начальники сдерут с тебя за это шкуру!

– Продолжай, мой юный друг, – пробулькал Мюла‑ай. – Насколько я знаю, мои начальники достаточно рассудительны. А где свидетели, которые могли бы назвать меня лжецом? Я гулял в лесу, случайно увидел тебя здесь и сел подождать, пока ты придешь в себя.

– Если это правда, – сказал Билл, полностью игнорируя головную боль, – как насчет того, чтобы развязать мне руки и освободить меня?

– Ну, я не знаю, могу ли я? – задумчиво сказал Мюла‑ай. – Это похоже на вмешательство в местные дела, что категорически запрещено, как ты сам отметил, соглашением между людьми и гемноидами. Насколько я знаю, тебя схватили во время совершения какого‑то преступления, и жители привязали тебя здесь, пока тебя не доставят обратно и не предадут их суду. – Он покачал головой. – Нет, нет, мой дорогой Кирка‑Лопата. Я не могу взять на себя такую ответственность и развязать тебя, как бы мне этого ни хотелось.