|
– Я этого не говорил. Завладеть они, очевидно, могут кем угодно – силой или хитростью. Только здорового человека им приходится под благовидным предлогом уничтожать. Первых своих жертв они, видно, так именно и убрали – того же Клэппертона. – А премьер министр? – спросил Фаллада. – Я… ох, не знаю. В голове не укладывается, и все же… что то в нем такое есть. – Он, нахмурившись, изучал дно стакана. – Не только в нем, во всех политиках: некая способность к двоемыслию. Они не могут себе позволить быть честными, как большинство людей. Вся эта постоянная верткость, уклончивость… – Напомнить? Политиканство – вот как это называется. – Пожалуй. То же самое я замечал и за многими священниками: ощущение такое, что они – профессиональные лжецы. Или, по крайней мере, жертвы собственного двуличия. – Он неожиданно оживился. – Да, именно. Двуличные легче всего и поддаются вампирам. Люди, у которых правое полушарие действует обособленно от левого. Вот именно такое впечатление у меня от Джемисона. Человек, который и сам не знает, искренне он говорит или нет. Оба замолчали, каждый погрузился в свои мысли. Фаллада потягивал виски. – А если их действительно ничем не взять, что тогда? – спросил он. – Если их никак не выдворить с Земли? Надо ведь и такую возможность учитывать, – добавил он, не дождавшись ответа от Карлсена. – В мире полно преступников психопатов. Ловим одного – они тут же в другого. Ты так не думаешь? У Карлсена глубоко в сознании опять мелькнул проблеск, после чего все сразу же растеклось и возникло ощущение нереальности. – Не знаю я, – выговорил он. – Просто не знаю. Фаллада поднялся. – Ты устал. Спи, не буду мешать. – И, взявшись уже за дверную ручку, приостановился. – А все таки подумай. Может, есть какая то возможность установить что то вроде связи с этими существами? Мы теперь знаем, что им не обязательно убивать людей, чтобы получить пропитание. Взять этого, Прайса. У меня такое впечатление: он давал свою энергию с превеликим удовольствием. И снова отдаст, лишь бы занырнуть еще раз в постель с той бабенкой… Надо бы взять это на заметку. – Ладно, – улыбнулся Карлсен. – Обещаю взять. – Спокойной ночи, – сказал Фаллада. – Если нужен буду – я в соседней комнате. Он тихо вышел, Карлсен прошел к двери, щелкнул язычком замка. Слышно было, как Фаллада возится за стенкой; затем шум воды в умывальнике. Карлсен залез в постель и выключил свет. Фаллада был прав: он устал. Но стоило закрыть глаза, как ощутилась непонятная раздвоенность. Вот он, казалось бы, в кровати, думает о планах на завтра, но какая то его часть в то же время отстранена и смотрит на него, Карлсена, как на незнакомца. И холодом, отчуждением повеяло вновь. Наконец бренное тело стало втягиваться в омут дремоты, на что равнодушно взирал отстраненный ум. Спустя секунду все кануло. Сознание возвращалось как свет, цедящийся через темную толщу воды. Олоф лежал в полусне, окруженный укромным, оберегающим теплом, как в утробе. Глубокая, блаженная раскрепощенность… и время утратило бег. И тут то он осознал, что пришелица здесь. И впрямь, она находилась возле, на кровати – грациозная блондинка, которую он последний раз видел в ИКИ. Она была в каком то тонком, полупрозрачном одеянии. Карлсен был достаточно в себе, чтобы понять: такое невозможно, ее тело осталось в Гайд парке. Она же, чуть повернув голову, отозвалась полуулыбкой и тихонько покачала головой. Карлсен помнил, что глаза у него закрыты, так что все это должно происходить вроде как во сне. Хотя и на сон не похоже: все видится неколебимым и достаточно достоверным. Ее руки вкрадчиво потянулись под пижаму; на солнечном сплетении Карлсен ощутил прохладные кончики пальцев. |
