Билли обернулась и, глядя на Дэвида, нехотя согласилась:

– Ладно, завтра, но я хочу увидеть все.

– Да, мэм, – медленно произнес он. – Я весь в вашем распоряжении.

Вымощенная булыжником площадь, которую они пересекали, была заполнена длинными рядами прикрытых навесами прилавков, на которых продавалось все, что угодно: от кож, драгоценностей и экзотических духов до апельсинов и красно золотых плодов гранатового дерева. От базарной площади веером расходились улицы. Они повернули в одну из них. По обеим сторонам тенистой извилистой улицы стояли невысокие белые дома с плоскими крышами и крошечными магазинчиками.

К удивлению Билли, все приветствовали Дэвида и радовались его появлению. Начиная от рыночного торговца и кончая маленьким мальчиком, играющим с друзьями на улице. Билли немного понимала по арабски, чтобы уловить суть большинства приветствий, но слово, которым они называли Дэвида, было ей совершенно незнакомо. Она обернулась к нему, с любопытством спросив:

– Они называют тебя Лизан. Что это значит?

К ее удивлению, он покраснел от смущения.

– Это седиханское слово, – пробормотал он немного сердито. – Что то вроде уменьшительного имени, которое они мне дали, когда я приехал в Зеландан в первый раз.

Он вытянул вперед руку и торопливо сказал:

– Впереди, сразу за этой белой каменной стеной, – Казбах.

Если Зеландан только выглядел как средневековая крепость, то Казбах действительно был ею. Ворота охранялись двумя высокими и крепкими молодыми людьми, одетыми в оливково зеленую форму седиханской армии. Они стояли с винтовками через плечо, готовые к любой неожиданности.

– Ружья? – в недоумении произнесла Билли. – И форма настоящая. Я видела солдат в такой форме на улицах Марасефа. Что это за место?

Они въехали в обширный внутренний двор, вымощенный большими каменными плитами. В глубине перед ними стояло здание, больше похожее на замок, чем на богатый особняк. Сводчатые окна и украшенные резьбой балкончики делали его похожим на волшебный дворец из восточной сказки, но это впечатление нарушали два солдата, стоящие по обеим сторонам двустворчатой двери центрального входа.

– Это мой дом, – с видимой гордостью сказал Дэвид. – Тебе придется привыкнуть к солдатам. Они не представляют никакой угрозы для тебя, а когда ты познакомишься с ними, то увидишь, что они весьма дружелюбные. Они только кажутся такими строгими, потому что таково желание Карима. Они даже боятся улыбнуться, чтобы не нарушить дисциплину.

– Карим? Кто это?

– Карим мой друг. Казбах принадлежит ему.

Дэвид остановил жеребца у весело журчащего фонтана, спрыгнул с седла и бросил поводья улыбающемуся, одетому в белое мальчику, внезапно появившемуся неизвестно откуда. Дэвид помог Билли спуститься на землю и повел ее к входу в дом.

– Видно, твой друг Карим очень богат. Можно подумать, что ему принадлежит весь мир.

– Довольно большая часть действительно принадлежит ему. – Эти слова громко произнес очень крупный и от этого выглядевший неуклюжим человек, вышедший из дверей дома. В темных джинсах и свитере с высоким воротом, его огромная фигура выглядела даже более впечатляющей, чем фигуры неприступных солдат. Ему было около пятидесяти, и в его темных волосах блестела седина, а лоб избороздили морщины.

– И он каждый день умножает свое богатство, – закончил он начатую фразу.

В его ярких голубых глазах мелькнуло раздражение.

– Ты можешь стать его жертвой, – обратился он к Дэвиду. – У Карима пена на губах от бешенства с тех пор, как он узнал, что ты опять уехал без охраны.

– Переживет, – небрежно бросил в ответ Дэвид. – Он знает, что я против того, чтобы все вокруг бросались исполнять мои желания, как будто я Али Баба.