– Он всегда таскает с собой какую-нибудь молоденькую соблазнительную секретаршу. Якобы кузину или племянницу, но никакого фамильного сходства между ними что-то не наблюдается, если вы понимаете, что я имею в виду.

Сплетни составляли альфу и омегу культурной жизни в Мускаунти, сбор и распространение любопытных сведений проходили под девизом <разузнай и поделись с другими>. Мужчины обменивались новостями в кафе, а женщины делились слухами за ланчем.

Слушая их, Квиллер лишь посмеивался. О нем тоже судачили достаточно. Жил он по-холостяцки и довольно скромно, хотя был самым богатым человеком в центральных штатах северо-востока. По прихоти судьбы он неожиданно унаследовал баснословное состояния Клингеншоенов, начало которому было положено в Мускаунти. До той поры Квиллер существовал на более чем скромный репортерский заработок, не помышляя о богатстве. В финансовых делах он был абсолютным профаном и потому внезапно возникшую проблему решил просто – основал Фонд Клингеншоенов, Фонд К., который занимался финансированием всевозможных благотворительных проектов, выбранных по его усмотрению.

Неудивительно, что мистер К. стал кумиром всех жителей округа, и не только благодаря своей щедрости. Дважды в неделю в газете Всякая всячина печаталась колонка  Бойкое перо Квилла, быстро обогнавшая по популярности все остальные рубрики. Он был добродушен и обладал чувством юмора, хотя взгляд, исполненный печали, придавал ему несколько меланхолический вид. А главное, он был хозяином собственной жизни.

Кровь первопроходцев, текущая в жилах жителей Мускаунти, делала их людьми независимыми, довольно равнодушными к чужому мнению. Чтобы убедиться в этом, достаточно было взглянуть на карту округа, где встречались названия вроде Скуунк-Корнерз (Скунсовы Углы), Литл-Хоуп (Безнадега), Содаст-Сити (город Опилки), Чимпунк (Бурундук) и Агли-Гарденз (Безобразные Сады). Здесь Квиллер чувствовал себя в родной стихии. Он поселился вместе с двумя кошками в огромном перестроенном амбаре, отпустил ещё длиннее усы цвета соли с перцем и разъезжал на лежачем велосипеде, высоко задирая ноги – педали и седло в этой конструкции располагались почти на одном уровне.

За Квиллером признавали немало достоинств. Он был высок и хорошо сложен, а потому выглядел очень внушительно. Работая журналистом, привык внимательно слушать собеседника. Абсолютно незнакомые люди чувствовали, что могут довериться ему, и делились с ним своими мечтами и горестями. Он всегда сочувственно их выслушивал.

Отличала его также склонность к одиночеству, которое было необходимым условием для того, чтобы спокойно писать, читать и размышлять. Переделанный под жилье амбар, где прежде хранили яблоки, служил ему надежным убежищем. Расположенный в черте города, недалеко от главной улицы, Мейн-стрит, Квиллеров <чертог> был окружен деревьями.

Когда-то здесь располагалась ферма, тянувшаяся на полмили к востоку от Мейн-стрит до самой Тревельян-роуд. О мостовых тогда и не слышали. Теперь Главная улица разделялась надвое, огибая маленький скверик. Это место называлось Парковым кольцом. Тут стояли две церкви, здание городского суда, монументальное старинное строение Публичной библиотеки и величественный особняк, который прежде принадлежал Клингеншоенам, а ныне приютил под своим кровом любительский театр. Позади особняка находился каретный сарай на четыре экипажа, переделанный под гараж, с комнатами для слуг на втором этаже (теперь эти помещения стали съемными квартирами). Отсюда через хвойный лес вилась дорожка, ведущая к жилищу Квиллера.

Столетний яблочный амбар возвышался среди леса, как древний замок: четырехэтажный восьмиугольник на каменном фундаменте, обшитый деревянными панелями, которым изрядно досталось от непогоды и времени. Окна причудливой формы открывали взору квадратные балки, образующие каркас здания.

К востоку от амбара в прежние времена простирался обширный фруктовый сад, но однажды какая-то напасть разом погубила все деревья.