– Не забудь, газета платит за твой кутёж.

– Что ж, - вымученно начал Квиллер: Райкер ведь не знал о его настоящей миссии. - У меня масса заметок и набросков, но мне нужно время, чтобы их систематизировать. Я, например, открыл, что Грушевый остров не грушевидной формы. Он, может, и был грушевидным пару столетий назад, но эрозия превратила его в равнобедренный треугольник.

– Это открытие мирового значения, - сухо отозвался издатель. - Посмотрим, как-то ты напишешь тысячу слов об этом глубоком предмете. Ты рекомендуешь опять поменять его название? Так оно у тебя будет звучать вроде какого-нибудь Греческого острова.

Закуски были поданы. Квиллер рекомендовал кайенскую кухню, и все трое заказали свиные отбивные этуфе .

– Так ведь это не что иное, как тушёные свиные отбивные, - сказал Райкер. - Милдред всё время их готовит. Много ли они платят этому повару из Нового Орлеана?

Когда всерьёз принялись за еду, Квиллер выложил им подробности истории со змеиным укусом - до сих пор не оглашенные им описания, реакции, предчувствия и выводы.

Милдред содрогнулась. Под впечатлением оказался даже Райкер, однако он захотел узнать, почему упомянутые факты были скрыты от газеты.

– Ведь это тянет на маленькую сенсацию: всеми любимый автор-миллионер спасает юную наследницу, - с профессиональным блеском в глазах заметил он.

– История, может быть, ещё не окончена. Они - семья необычная, а я приглашен к ним завтра на чаепитие.

– Кстати, о чае, - заметила Милдред. - Ты был в чайной? Они подают настоящий чай в толстых английских чайниках, тонкие фарфоровые чашки и песочное печенье - сколько влезет.

– Квилл и я, - сказал её муж, - наелись в Шотландии песочного печенья на всю оставшуюся жизнь. Оно вряд ли поразит меня, человека, посетившего эту страну. На печенье они определенно не делали никакого бизнеса, когда мы там были.

– А ходили вы в антикварную лавку? - спросил Квиллер.

– Да, и узнали женщину, которая её содержит, - ответила Милдред. - Она живёт в «Островке опыта». Мы видели её нынче утром за завтраком, но она держалась довольно холодно.

– Неудивительно, что у неё в лавке такие высокие цены, - сказал Райкер. - Ей приходится платить за этот люкс с живыми цветами и шампанским. Более того, её коллекция весьма сомнительна. У неё есть несколько копий стекла времён депрессии, которые она выдает за подлинники. Сейчас на рынке масса поддельных безделушек, всякого брик-а-брака и доколумбовских фигурок. Она что, не в курсе или мошенничает умышленно?

– А как отреагировал бы на это Эксбридж? - спросил Квиллер. - Он, видимо, крепко держит дело в руках.

– Ну, я не тот, кто ему об этом скажет. С ним в последнее время трудновато. Думает, что может учить нас, как издавать газету.

За десертом - неизбежным ореховым пирогом - Милдред спросила о сиамцах.

– Коко учится играть в домино, - сказал Квиллер, - и всякий раз меня обыгрывает.

– Должно быть, это нетрудно, - возликовал Райкер.

– А что вы думаете об островных котах?

Милдред, вечно участвующая в каких-нибудь благотворительных мероприятиях, горячо откликнулась:

– Их тут слишком много! Чтобы сохранить здоровую кошачью колонию в районе вроде этого, их надо отлавливать, кастрировать и освобождать, как делаем мы на материке.

– Нашим сотрудникам, - сказал Райкер, - наконец удалось убедить бюрократов, что это не только гуманно, но и гораздо дешевле, чем массовое уничтожение.

Квиллер, которому нравились всяческие авантюры, сделал хитрое предложение:

– Почему ты не пошлёшь сюда репортера, чтобы обсудить вопрос о диких котах с отдыхающими, лавочниками и с самим шефом-начальником? Ты мог бы получить неплохой фоторепортаж.