– А про эскизы амбара они не говорили? – спросил Квиллер, которого это интересовало больше, чем продолженне рода Ледфилдов.

– Да. Молодой человек – кажется, его зовут Харви, сказал, что ему нужен всего-навсего один день. Дорис спросила, удобно ли тебе в субботу. Я сказала, что бы она позвонила тебе и договорилась, но она пуглива, как серна.

Я думал, серны не водятся в Перпл-Пойнт.

Полли пропустила шутку мимо ушей. – Она вообще очень уважительно относится к людям, к тому же её приводит в трепет твоя причастность к Фонду К., колонке <Из-под пера Квилла>, а также твои свирепые усы. Хочешь, сам позвони ей и подтверди встречу.

– Я вовсе не желаю, чтобы у бедной женщины случился сердечный приступ, – сказал он. – Почему бы тебе не позвонить ей и не подтвердить, что я согласен на субботу? А потом, может быть, мы с тобой пригласим молодую пару на обед в гостиницу <Щелкунчик>?

Полли произнесла:

– Очень любезно с твоей стороны, Квилл.

– Мне просто хочется иметь рисунки.

Потом Квиллер заговорил на тему, которая его давно волновала. Почему одни люди живут на  Пёрпл-Пойнт, а другие – в  Пёрпл-Пойнт?

На длинном узком мысе, выдающемся в озеро, изначально располагались верфи, где строили парусники с высоченными мачтами, на которые шли корабельные сосны из лесов в глубине побережья. Когда в двадцатом веке парусный флот заменили пароходы, верфи исчезли, и на песчаном полуострове появились пляжные домики. Обитатели их говорили, что проводят лето на  Пёрпл-Пойнт, Пурпурном мысе. Затем богатые семьи, сколотившие состояние на шахтах и леcе, стали обзаводиться поместьями на побережье с видом на багровый туман, который часто окутывал полуостров. Эти говорили, что живут в  Пёрпл-Пойнт.

Полли пояснила:

– Существовало и существует неравенство между <живущими в  > и <живущими на  >. Ледфилды живут в Пёрпл-Пойнт. Я не видела их дома, но, говорят, он великолепен. Дорис приглашала меня. Но когда я работала в библиотеке, у меня просто не было времени на общение с членами совета. Пообедать с дамами раз в месяц – это был мой долг, и я его выполняла.

– Интересно, – призадумался Квиллер. – Послушай, а ещё есть такие пирожки?

Когда Квиллер вернулся в амбар, его ждала бурная сцена, специально разыгранная, чтобы привлечь его внимание. Коко гонялся за Юм-Юм по лестнице, вверх и вниз. После этого Квиллер наблюдал жестокую битву кота с куском газеты. Он стискивал бумагу в лапах, валял по полу, рвал зубами – и это, судя по всему, доставляло ему живейшее удовольствие. Квиллер наконец поднял о пола мокрый и грязный комок – вырезку с фотографией Харви Ледфилда.

<И что это значит, юноша?> – вопросил Квиллер. Коко никогда ничего не делал просто так. Была какая-то причина тому, что кот так ополчился против наследника Ледфиддов.

Квиллер, не теряя времени, обеспечил себе подарок на день рождения от молодой вдовы из Кеннебека, о чем и записал в дневнике

Суббота.  Сегодня встретился с вязальщицей из Кеннебека. Заказал свитер, вернее, безрукавку. С V-образным вырезом, жёлто-коричневую с тёмно-коричневой отделкой по проймам и вырезу. Подарок на день рождения от Поли, которая проинструктировала меня, как себя вести.

Правило первое: называть женщину просто по имени – Вероника. Она не любит, что бы её называли <миссис>. Может это вызывает болезненные воспоминания?

Правило второе: не говорить о её способности предсказывать погоду. Вероника воспринимает этот свой дар как постыдную болезнь.

Почему-то я ожидал увидеть особу, похожую на привидение, но она хороша собой, обаятельна, и голос у неё мелодичный.