Перед уходом Квиллер спросил: – Вы позволите мне сделать несколько снимков вашей коллекции для будущей статьи в газете?

– Мы будем польщены, правда, Зелла? Но при условии, мистер Квиллер, что вы напишете эту статью сами. Нам так нравится всё, что выходит из-под вашего пера!

– Я думаю, это возможно. А теперь хочу поблагодарить вас за незабываемые впечатления и восхитительный чай.

Отчаянно краснея, вперед выступила робкая Зелла.

Со словами «это вам» она вручила ему крошечного бархатного медвежонка.

– О нет! Мне даже в голову не пришло бы грабить вашу коллекцию, – попытался отказаться Квиллер.

– Но мы хотим, чтобы он был вашим, – настаивала Грейс. – Пожалуйста, примите его.

– Его зовут Крошка Тим, – добавила Зелла. Квиллер с Крошкой Тимом в кармане, не переставая

удивляться, покинул этот дом.

Вернувшись к себе, он первым делом позвонил Райкеру в редакцию и сказал:

– Арчи, с тебя приходится! Я только что томился в обществе сестёр Чизем, пил с ними чай, ел печенье, и они пригласили меня быть крестным отцом их следующего медвежонка.

– А как насчёт книги?

– Никто из них не упоминал о книге. Просто им хотелось, чтобы кто-нибудь посетил их и увидел их потрясающую коллекцию. Думаю, о ней можно сделать статью. Если послать хорошего фотографа, вроде Джона Бушленда, держу пари, что телеграфные агентства ухватятся за неё!

Пока он разговаривал по телефону, сиамцы проявляли большой интерес к карману его куртки.

– Эй, вы! Не смейте! – обругал он их, закончив разговор: коты уже принимались трепать и драть когтями бедного медведя. Квиллер спрятал Крошку Тима в ящик на кухне, куда бросал ключи от машины.

Потом он прослушал запись автоответчика. Полли так и не звонила, и это укрепило его в решении проконсультироваться с Мелиндой. Если она подтвердит, что сердечный приступ Ирмы мог быть вызван каким-то

наркотиком, то с него будут сняты все обвинения. Тем более этим вечером ожидалась репетиция «Макбета», и он мог поговорить с Мелиндой в перерыве, избежав пикантных ситуаций.

Театр, построенный на месте особняка Клингеншоенов, не отличался большими размерами. В нём насчитывалось всего триста мест, но этого вполне хватало пикаксским театралам. Зрительный зал (со сценой, выдвинутой вперед) представлял собой амфитеатр с покатым полом, а вестибюль был достаточно просторен. Когда Квиллер в среду вечером появился там, он увидел в вестибюле склонившегося над фонтанчиком с питьевой водой Ларри Ланспика.

– Твоя борода выглядит многообещающе, – сообщил он актеру.

Ларри поскрёб подбородок:

– Через две недели она будет достаточно хороша для шотландского короля одиннадцатого века.

– Как продвигается постановка?

– Неплохо. Совсем неплохо! Пока нас не было, Фран прорепетировала с исполнителями второстепенных ролей одиннадцать сцен, где нет нас с Мелиндой. А сегодня мы впервые репетируем в полном составе.

Ларри вернулся на сцену, а Квиллер скользнул в конец зала. Некоторые актеры расположились в передних рядах, ожидая своих выходов. Двайт стоял на авансцене с группой актеров. Один из них, играющий гонца, входил, в то время как леди Макбет произносила: «Измените мой пол! Меня от головы до пят злодейством напитайте!»

– Стоп! – сказал режиссер.