– Ну, прохиндеи, что вы делали после приезда домой?

Они обнюхали печёночный паштет, и усы их затрепетали. Задрожав, предвкушая удовольствие, сиамцы помчались вверх по спиралеобразному пандусу внутри дома, соединяющему три яруса и оканчивающемуся на тесном чердаке. Потом они понеслись сломя голову под уклон на первый ярус, с которого, подобно белкам, отправились в полёт, завершившийся мягкой посадкой на полу жилого этажа. Здесь они умыли перед обедом лапки и уши.

Выложив паштет на блюдце и поставив его на пол, Квиллер зачарованно наблюдал, как коты поглощают еду. Они были верхом совершенства: лоснящиеся бежево-коричневые тельца на длинных тёмных лапах, неправдоподобно голубые глаза в прорезях коричневых масок выразительные коричневые хвосты, заострённые, как рапиры. Сиамцы были куда элегантнее Бутси, которому затворническая жизнь компенсировалась регулярным перекармливанием.

В семь часов он заехал за Полли и, взобравшись по узкой лестнице наверх, был встречен Бутси, оскалившим зубы и прижавшим уши.

– «Приветствую тебя, совершенство среди зверей!» – сказал Квиллер, считая, что цитатой из Шекспира доставит Полли удовольствие.

Бутси ответил шипением.

– Прости его, – вступилась за кота хозяйка. – Когда тот тип преследовал меня у дома, кот почувствовал опасность и с тех пор нервничает.

За этим последовало молчаливое, тёплое, многозначительное объятие, которое изумило бы постоянных читателей библиотеки и породило бы в Пикаксе негодующие слухи, а потом Квиллер вручил Полли свёрток в тонкой обёрточной бумаге,

– Извини, что не в подарочной упаковке, – сказал он. – Я купил её в горах. Похоже, этот цвет тебе пойдёт.

Полли пришла в восторг:

– Да это же накидка «летучая мышь»! Из домотканого полотна! Чья это работа?

– Одной мастерицы из тамошних жителей, – сказал он, отметая дальнейшие расспросы. – В этих горах они все и ткачи, и гончары, и плотники. – Он не стал за ненадобностью уточнять, что ткачиха была привлекательной молодой особой, с которой он обедал и которая выручала его, когда он попадал в затруднительное положение на горных тропах.

Полли уже скинула скучный жёлто-коричневый деловой костюм и выглядела очень празднично в летнем платье, скомбинированном из двух тканей в горошек: красного горошка на белом фоне и белого горошка на красном.

– Ты уверен, что для меня это не слишком смело? – спросила она в ответ на комплимент Квиллера. – Мне помогала выбирать Ирма Хасселрич.

В ресторан они поехали на взятой напрокат машине, той, на которой он возвратился домой после отдыха в горах.

– Моя сломалась, – объяснил он, – и я бросил её там.

Это соответствовало истине, но не совсем: машина завязла в грязи, и он оставил её той самой молодой жительнице гор, которая без особого труда сможет вытянуть её оттуда с помощью своего пикапа-вездехода.

Ресторан «Старая мельница» располагался в здании бывшей мукомольной мельницы. В Пикаксе хватало средств, а также любителей изысканной еды для содержания одного хорошего ресторана. Он принадлежал группе дельцов, заинтересованных – для отвода глаз налоговой полиции – в каком-нибудь нерентабельном предприятии. Поварам здесь щедро платили, а выбор блюд удовлетворил бы даже тех местных жителей, которые бывали в ресторанах Сан-Франциско, Нового Орлеана или Парижа.

Полли и Квиллер заняли свой обычный столик, и к ним неспешно направился детина едва ли не семи футов роста, несущий графин воды и корзину гренок с чесноком.