Сейчас буксиры летели обратно, набирая скорость, чтобы догнать «Ночную Тень», которая уже взяла курс на Материнское Гнездо. Когда ракеты-тягачи вернутся, можно считать, что операция завершена. Останется только разобраться с пленником. Впрочем, с этим можно не торопиться. Но эта Антуанетта Бакс… Какими бы мотивами она не руководствовалась, Клавейн не мог не восхищаться ее отвагой. Дело было даже не в том, что она умудрилась проникнуть вглубь зоны военных действий. Скорее его восхитила наглость, с которой Антуанетта проигнорировала предупреждение Демархистов. Потом ей хватило духу обратиться к Объединившимся… Ей должно быть известно, что она напрасно сотрясает эфир. Она нелегально проникла в зону конфликта и потому не имела никакого права на содействие, тем более со стороны военного корабля. Какой им резон тратить горючее и время и вытаскивать ее грузовоз из атмосферы? Кроме того, даже если Объединившиеся сохранят ей жизнь, ценой за это будет вступление в их ряды — а такая участь, как утверждала Демархистская пропаганда, была хуже смерти.

Нет. Если она в своем уме, то не рассчитывает на спасение. И все-таки сколько нужно смелости, чтобы просить о помощи!

Клавейн вздохнул, балансируя на грани отвращения к самому себе… И отдал мысленный приказ экипажу «Ночной Тени»: направить «плотный луч» в сторону терпящего бедствие грузовому судну.

Как только связь установилась, Клавейн заговорил вслух:

— Антуанетта Бакс?.. это Невил Клавейн. Я говорю с борта корабля Объединившихся. Как слышите?

Последовала пауза, потом пришел ответный сигнал — на редкость плохо сфокусированный. Голос Антуанетты звучал так, словно пришел с самого отдаленного квазара.

— С какой стати ты вдруг решил мне ответить, родной? Как я понимаю, чтобы я умерла спокойно?

— Мне просто любопытно, вот и все.

Он затаил дыхание, наполовину уверенный, что Антуанетта не ответит.

— Что именно?

— Что заставило вас просить о помощи Объединившихся. Или вас не пугает то, что мы с вами сделаем?

— Почему это должно меня пугать?

Ее безразличие не обмануло Клавейна.

— Как правило, мы придерживаемся одной политики в отношении пленных, Бакс. Они должны стать такими, как мы. И, как правило, становятся. После того, как вы окажетесь у нас на борту, мы вживим в ваш мозг свои имплантанты. Это вас не волнует?

— Знаете, мать вашу, что меня куда больше волнует? То, что я вот-вот впишусь, ко всем чертям, в эту сраную планету!

— Весьма разумная точка зрения, — улыбнулся Клавейн. — Я в восторге.

— Вот и славно. А сейчас… будьте так любезны, отвалите и дайте умереть с миром.

— Слушайте меня внимательно, Антуанетта. Вам кое-что надо сделать, и желательно побыстрее.

Похоже, она заметила, что его тон изменился, но в ее голосе по-прежнему звучало недоверие.

— И что именно?

— Прикажите вашему кораблю выслать мне свои чертежи. Мне нужны сводные данные по всем параметрам прочности несущих конструкций. Усиленные точки… и все такое. Если вы убедите его изменить окраску так, чтобы я увидел контуры максимального напряжения — еще лучше. Я хочу понять, где можно приложить нагрузку, не опасаясь, что ваш звездолет сложится в гармошку.

— Простите, но мне уже ничем не поможешь. Вы слишком далеко. Даже если развернетесь прямо сейчас… все равно не успеете.